— Ее заставили отказаться от ребенка, — пробормотала Хулия, подводя итог.

— Я никогда не видела нашу мать такой расстроенной. Она все время плакала и повторяла, что Бегонья навлекла позор на наш дом. Как соседи будут уважать нас, раз ее дочери прыгают в постель к первому встречному? Это были очень трудные недели. И годы — я до сих пор одна, потому что поняла, что мужчины — это исчадия ада. Как я могла быть с кем-то, не думая при этом, что один из них разрушил жизнь моей сестры?

Хулия хотела возразить, что настоящими виновниками несчастий Бегоньи были монахини, которые отобрали у нее ребенка, — монахини и стыд родителей, которые не смогли поставить себя на ее место.

— А как же ваш отец?

Анабель пожала плечами и покачала головой.

— Он почти не бывал дома. Он руководил бригадой на каменоломне в Маркине, и смены были долгими. Но он был так потрясен, когда узнал о беременности… Бегонья была его любимицей. Это было большое разочарование. Тогда все было совсем по-другому. Я не виню своих родителей, больше нет, я виню то отсталое общество, которое демонизировало тех, кто нарушил христианские ценности, которые тогда были во всем.

— Как мне найти вашу сестру? — Хулия устала ждать. Темп повествования замедлился, и не было никакой уверенности в том, что Анабель сама доберется до нужных ответов. Она больше не может позволить себе тратить время впустую. Пока они вдвоем пьют кофе за этим столиком, убийца может уже стучаться в дверь Бегоньи.

— Хотелось бы мне это знать. Я даже не знаю, жива ли она. Я ничего о ней не слышала уже тридцать восемь лет. Она не смогла вернуться домой. Уверена, она ненавидела нас всех за то, что мы бросили ее в том монастыре.

— Она никогда не пыталась связаться с вами?

Анабель вздохнула. Ее взгляд блуждал по окну.

— Никогда. Мой старший брат пытался ее отыскать, даже ходил на программу Лобатона[29]. Кто-то звонил и говорил, что видел ее в Сантандере, другие говорили, что она была в Ферроле, в Авилесе… Все напрасно. Я потеряла надежду найти ее. Может быть, она покончила с собой вскоре после этого. Может быть, в ту же ночь. Или, может быть, позже… Не знаю, смогла бы ли я пережить подобное.

На Хулию нахлынуло разочарование. Ей необходимо было поговорить с матерью, познакомиться с ней, узнать ее ближе.

— Ваша сестра родила девочку?

Анабель поджала губы. Потянувшись за кофейником, она подлила дымящуюся жидкость в чашку. Воспоминания явно причиняли боль, но на ее глазах не было слез. Быть может, она просто давно их все выплакала.

— Мы никогда этого не знали. — Женщина помолчала и повернулась к Хулии. — Но разве это правда необходимо? Я уже рассказывала все это вашему коллеге несколько недель назад.

Хулия ощутила подступающую тревогу.

— Когда?

Анабель машинально взглянула на календарь, прищурилась и вполголоса начала подсчеты.

— Месяца два назад. Кажется, это было незадолго до обеда, потому что я как раз разогревала рагу. Очень приятный полицейский. В штатском, как и вы. Я думала, что вы, полицейские, всегда носите форму, но я, очевидно, ошибалась.

У Хулии участился пульс. Два месяца назад ни она, ни кто-либо из ее коллег не навещали эту женщину. И это может означать только…

— И он был здесь?

— На этом же самом кресле. Тоже пил кофе, как и вы, — пояснила Анабель, не замечая внезапной настойчивости в голосе Хулии.

Та, не теряя времени, набрала номер Сестеро и нетерпеливо ждала ответа. Длительные гудки, кажется, ее начальница так и не возьмет трубку.

— Ну же, Сестеро, ответь!

Ничего. Молчание. Ей нужно с кем-то поговорить. Все полицейское управление должно оказаться в этом доме немедленно.

С Чемой ей повезло больше. Он снял трубку после второго гудка.

— Привет, Хулия. Я звонил тебе несколько раз… Как ты себя чувствуешь?

Хулия не стала тратить время на вежливые разговоры. Впервые у них есть кто-то, кто видел убийцу, а еще у них есть шанс обнаружить его отпечатки пальцев или следы ДНК на этой кухне.

— Слушай внимательно, Чема. Я в Мундаке. Не задавай вопросов. Приезжайте сюда как можно скорее и возьмите криминалистов. Он был здесь.