— Нет, спасибо. Я за рулем.

— Не волнуйся, можешь переночевать у меня, если хочешь.

Сестеро покачала головой, снимая куртку.

— Только этого еще не хватало. Представь, как это порадует этого мерзавца с «Радио Герника»? Такой подарок.

Хулия улыбнулась, представив заголовок, и фыркнула.

— Он просто придурок. Но теперь, когда я больше не часть команды, поживиться ему тут нечем.

Сестеро села на белый кожаный диван, и Хулия села рядом. Ей было холодно. Она нуждалась в горячем душе, который помогал ей каждый вечер восстанавливать температуру тела после купания в море. Она попросила бы Сестеро подождать ее несколько минут, но она была слишком заинтригована этим визитом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила ее Сестеро.

— Я в порядке, — ответила Хулия, но ее глаза говорили другое.

Сестеро молча наблюдала за ней несколько секунд, а потом протянула ей белую папку.

— Ни одна из убитых не была твоей матерью.

— Как…? — заикаясь, пробормотала Хулия. Ее голос дрожал, и холод внезапно куда-то исчез.

— Я запросила тест на сравнение ДНК убитых женщин и твоей. Это все неофициально, но это меньшее, что я могу сделать для тебя. Ты заслуживаешь знать правду.

Глаза Хулии наполнились слезами. Она была не в силах говорить.

— Спасибо, — пробормотала она в конце концов.

— Не благодари. Ты не можешь жить в напряжении, не зная, мертва она или нет. Надеюсь, ты скоро ее найдешь.

— Живой.

— Уверена, что так и будет. Мы не допустим еще одного убийства. Айтор закончил изучать переписку монастыря. У нас есть восемь пар, которые заплатили за детей в семьдесят девятом. — Сестеро помедлила и откашлялась. — Восемь украденных детей.

— Четыре из восьми матерей были убиты. Нужно найти других. Это будет нелегко. Он слишком сильно нас опережает, — заметила Хулия.

— Но теперь у нас есть имена их семей. Нам просто нужно сопоставить эти данные с переписью населения, и мы сможем защитить их.

В глазах Хулии промелькнула надежда.

— У нас есть все их имена?

— Не их, но их родителей, которые вели переписку с монастырем. А также адрес, по которому они жили в то время. Нам не хватает данных только об одной семье.

— Почему?

— Только семь семей прислали свои пожертвования в монастырь с письмом. Мы ничего не знаем о восьмой. Может, они не стали платить, а может, сделали это лично.

Хулия сглотнула. Ей была отвратительна политика этих монахинь, которые собирали деньги с обеих сторон, будто новорожденные дети — это товар.

— Ты очень сильная. Это наверняка очень трудно, — заметила Сестеро, погладив ее по щеке. Утешительное тепло отвлекло Хулию, заставляя ее осознать, как одиноко ей было в последние дни. Серфинг и плавание помогали ей держаться, но морские просторы — не то же самое, что дружеское участие. А Сестеро только что доказала, что она настоящий друг.

— Как твои отношения с родителями? — спросила Сестеро, запнувшись на последнем слове. — Я имею в виду…

— Все верно, родители. Они мои родители, — сказала Хулия. — Они раздавлены. Я заходила к ним сегодня. Это не их вина, они просто хотели иметь детей, но природа была не на их стороне. Они действовали по велению сердца, а средство им подсказали другие.

Сестеро кивнула, прикусив губу. Хулия снова прочла гордость в ее глазах.

— Ты простила их.

— Мне не стоило злиться на них. Они этого не заслужили. Сегодня они рассказали мне, как все было. Как я и предполагала, им сообщили, что от нас отказались. Что мы никому не нужны. День рождения, который указан в моем удостоверении личности и свидетельстве о рождении, — на самом деле дата моего удочерения. Монахини подделали бумаги. Вернее, монахиня. Все это провернула настоятельница, та самая, которую вчера убили.

— А сестра Тереса?

— Они никогда о ней не слышали. Наверное, тогда она просто была одной из монахинь. Сколько ей было, когда меня удочерили?

— Двадцать два или двадцать три, — быстро подсчитала Сестеро. — А они знали твою настоящую мать?

Хулия покачала головой.

— Никогда. Они даже не знают, когда я действительно родилась. Мама считает, что мне было пару месяцев от роду, когда меня привезли домой.

— Они держали этих девушек взаперти вместе с младенцами, чтобы те ухаживали за ними в первые несколько недель и они могли торговать здоровыми, сильными детьми, — Сестеро хлопнула себя по губам. — Прости.

— Не извиняйся. Именно это они и делали. Продавали нас. Хуже всего то, что эти монахини верили, что совершают доброе дело.

Сестеро фыркнула, не скрывая негодования.

— А в конце концов окажется, что они заслуживают канонизации, — с сарказмом заметила она и посмотрела на часы. Ей пора ехать, если она не хочет приехать в Пасайю слишком поздно. — Я пойду. Увидимся завтра.

— Оставайся на ужин. Я приготовлю что-нибудь на скорую руку.

По глазам Сестеро было видно, что она хотела согласиться. Но повторный взгляд на часы заставил ее отказаться от приглашения.

— Мне пора. Впереди разговор, который я давно откладывала.

Ее последние слова заглушил звонок в дверь.

— Ты никого не ждешь? — спросила Сестеро, заметив удивление Хулии.

— Нет. Вы как сговорились, — заметила Хулия, вставая. До двери оставалось несколько шагов. Скорее всего, это Чема. Она боялась его прихода и надеялась, что это все-таки не он. Последнее, что ей сейчас нужно, — подбросить дров в костер, где уже плавятся ее чувства.

— Сюрприз! — поприветствовал ее Альваро, стоило ей открыть дверь. В руках он держал поднос с суши. — Надеюсь, ты еще не ужинала.

Хулия посторонилась, впуская его.

— Да ты весь мокрый. Ты на чем, на мотоцикле? Кстати, знакомься, это моя начальница, Ане Сестеро. А это Альваро, мой друг, я рассказывала тебе о нем, он работал в «Фейсбуке».

Сестеро подошла поздороваться.

— Я как раз собиралась уходить, — сказала она, схватив куртку.

Альваро сделал извиняющийся жест.

— Нет, нет. Ни в коем случае. Это я ухожу. Я не хотел вам мешать. Просто беспокоился за Хулию. Но я вижу, она в хороших руках.

— Оставляю вас вдвоем, — сказала Сестеро. — У меня впереди долгая ночь.

Хулия проводила ее до порога и крепко обняла. Они разомкнули объятия только спустя минуту.

— Спасибо, огромное спасибо тебе, Ане, — сказала она, и Сестеро растворилась в холодной ночи Мундаки.