Шрифт:
Закладка:
Конечно же, власть было легче сохранить, если он мог менять сами мысли других людей.
Я выпрямил спину, когда скидгарды ввели меня в большой зал совета. Я не склонюсь перед Иваром. Чем повалиться наземь, как какой-то сломленный слабак, я скорее вырву себе сердце.
Тяжелые деревянные скамьи с красиво вырезанными на них символами богов большим квадратом стояли в центре комнаты. Пол покрывали толстые, жесткие медвежьи шкуры. Столы украшали рога и кувшины броана и сладкого вина. Пирожные с медовым соусом и ягодным заварным кремом – как будто все, что осталось от Маск ав Аска, просто перенесли во дворец, чтобы продолжить празднество внутри.
На скамьях собрались члены внутреннего совета Ивара. Несколько генералов и капитанов скидгардов. Мне до них было мало дела. Мой взгляд тут же прилип к стульям с высокой спинкой во главе комнаты.
Если бы Ивар был королем, это был бы его тронный зал. Даже без титула он прилагал немало усилий, чтобы выглядеть по-королевски. Лорд Магнат занял самый широкий стул. Он посмотрел на меня с яростью, кипящей под поверхностью. Ниалл рядом с ним натачивал изогнутый нож с головой волка в качестве рукоятки.
Это оружие использовалось для церемонии, и все мои десять лет здесь я избегал этого ножа. Я стиснул челюсти, чтобы не выдать, как один вид его всколыхнул все детские страхи, связанные с этой волчьей рукояткой.
Леди Магнат сидела на скамье между двумя своими любовниками. А дальше, прислонившись к одному из столбов, подпирающих арочную дверь в задней части комнаты, стоял Лука Грим, уткнувшись носом в книгу.
Он поднял глаза, поджав губы. Он бы убил меня за то, что я попался, но, судя по тому, как он закатил глаза, я почти не сомневался, что второй сын Ивара уже придумывал что-то жутко драматичное, чтобы попытаться все это исправить. Гипнотик с месмером, трюкач по натуре. Лука точно что-то придумает.
По крайней мере, за эту надежду я тоже мог ухватиться.
– Злоносец, – Ивар перестал барабанить пальцами. Комната была накрыта ужасом, каждая ворсинка на ковре, каждая страница каждой книги на полках были пропитаны им.
Я поднял подбородок, ухмыляясь.
– Меня не так зовут.
– Злоносец, ты не будешь говорить, пока тебя об этом не попросят. – Ивар поднялся со стула. Он никогда не называл моего имени. Для него я был лишь недостающим кусочком его бесценного набора света и тьмы. Его первозданного баланса сил. Он не успокоится, пока не соберет его. Лорд Магнат спустился по ступеням возвышения и подошел ко мне. – Скажи мне, кто эта девчонка.
– Нет.
Удар в лицо меня не удивил. Я не застонал. Не поморщился. Я принял удар, сплюнул кровь и вновь обратил свое внимание к Лорду Магнату, как будто ничего и не случилось.
– Скажи мне, кто эта девчонка.
– Воровка из гильдии Кривов.
Ивар хохотнул и свирепо глянул на старшего сына.
– Тебя облапошила воровка. Ты настолько отчаялся найти женщину, чтоб грела тебе постель?
– В деле был замешан месмер, – огрызнулся Ниалл в ответ.
– А будучи Лордом Магнатом, ты должен быть чувствителен к магическим уловкам, – голос Ивара прозвенел по комнате. Он был властным, жестоким, он заставил всех затаить дыхание. Он прищурил глаза. – Ты меня разочаровываешь.
Щека Ниалла дернулась, но ему хватило мозгов помалкивать.
Ивар обошел меня кругом, словно охотящийся ястреб.
– Почему она столько для тебя значит? Не отрицай. Ты ошибся, прежде всего посмотрев на нее, когда мы прибыли.
– В моей гильдии все много значат.
– Я узнаю правду, злоносец, – сказал Ивар, будто давая обещание.
Мне больше нечего было сказать.
Ивар протянул руку за ножом. Ниалл полвздоха колебался, затем отдал его. Я подготовился к тому, что будет дальше. Наконец дать Ивару то, что он всегда хотел, было хуже, чем преисподняя.
– Раз уж ты упорно отказываешься что-либо говорить о девчонке, я сделаю так, что она станет для тебя никем. – Он злобно улыбнулся и схватил меня за руку, заставляя выставить ладонь. Я сжался, когда он порезал меня своим клинком. Глубоко и быстро, крови было достаточно, чтобы Ивар смог залить дно чаши. Он наклонился поближе; его лоб едва не касался моего. – Она станет всего лишь кошмаром в твоей голове, злоносец. Я заставлю тебя бояться ее, презирать ее, желать девчонке мучительной смерти.
Я смотрел мимо Ивара. Если он посмотрит мне в глаза, то увидит в них страх.
Ивар усмехнулся, будто уже победил.
– Я знаю, есть те, кто верит, что среди нас все еще имеются оракулы памяти, но мне очень нравится дар манипуляций с памятью. Он делает мир куда интереснее.
Ивар опустил пальцы в чашу, смачивая кончики моей кровью. Сколько раз я наблюдал то же самое? Когда новые альверы попадали в Черный Дворец через торги, через маскарад и из других королевств, он уничтожал их воспоминания. Извращал их, пока в альверах не начинали бурлить новые воспоминания о непоколебимой преданности Лорду Магнату.
Все прочие мысли, лица и любимые уничтожались. Оставались лишь Ивар и его дворец.
Малин брала дыхание или кость, чтобы красть память. Ивар использовал кровь, чтобы менять мысли.
Так же, как и в древних легендах, одна линия использовала мысли, чтобы видеть, а вторая меняла сознание, заставляя верить в совершенно другие вещи.
То, чего Малин не знала, то, о чем я раз за разом хотел ей рассказать, пугало.
Все, что я мог, – это надеяться, что гильдия Кривов, Фалькины и Хаген защитят ее от всего этого.
Внутренний круг Ивара смотрел с каким-то извращенным благоговением, как он повращал мою кровь, сочиняя жуткие картины, которыми он заменит несколько теплых мгновений. Я поднял руку к розе, лежащей у меня на сердце.
Двумя пальцами Ивар нарисовал у меня на лбу руны, которыми изгонит лицо Малин из моего разума.
Я крепче стиснул розу. Закрыл глаза.
Он мог изменить ее лицо, мои мысли, но я молил судьбу, – если она вообще существовала, – чтобы он не тронул того места в моем сердце, где она жила. Даже если это будет сокрыто от моего разума, пусть мое сердце держится за нее.
Я любил Малин Штром.
Я прожил всю жизнь, любя ее. Если попросят, клянусь богами, я бы
