мы окажемся, – ответил я. – Пока сложно сказать какой, но просто кинуть нас на шестьдесят дарахийцев и трёх Титанов… то есть Улучшенных, мало походит на испытание.

– С одной стороны ты прав, дон’ха, – произнёс грей. – А с другой, я абсолютно не верю в то, что ты самоубийца. Раз пошёл со мной, значит рассчитываешь на победу.

– У меня, вообще-то, приказ, – усмехнулся я. – Да и не собираюсь я атаковать дарахийцев, пока не увижу, где придётся действовать.

– В таком случае, вернёмся к этому разговору, когда прибудем на место, – произнёс грей. – В данный момент обсуждать нечего.

Следующий вопрос я задал уже после того, как мы спустились на лифте. Спросил как человек, любящий историю, а не как военный.

– Можно ещё вопрос? – подложил я соломку.

А то мало ли, вдруг он не готов вообще ни на что отвечать.

– Задавай, – ответил грей на ходу.

– Что стало причиной исчезновения вашего вида? – спросил я.

Историки до сих пор спорят на этот счёт, и мне было интересно узнать ответ непосредственно от сансахали.

– Ты же говорил, что изучал историю древних цивилизаций, – произнёс грей. – Если ваша история не даёт ответ на этот вопрос, то и я его тебе не дам. Изучайте, стройте гипотезы, подтверждайте или опровергайте их. Двигайтесь вперёд.

Получается, на любой мой вопрос он ответит подобным образом.

– А это правда, что у Предтеч корабли из сатакфата? – спросил я для проверки.

– Так и есть, – на удивление ответил грей.

То есть, на что-то он всё-таки отвечает.

– Получается, что с Предтечами могут воевать только Предтечи? – спросил я осторожно. – Вряд ли кто-то сможет противостоять кораблям из этого металла.

– Не только, – ответил он. – Некоторые… Древние тоже могут. Мы могли. Проблема не в сплаве, из которого сделаны их корабли. Не у всех, кстати. Тхарийцы используют биотехнологии. Проблема войны с Предтечами комплексная, её нельзя сводить лишь к одной технологии производства сатакфата. Сложно победить тех, кто играется со временем и пространством.

– Предтечи во времени путешествуют? – офигел я.

– Нет, конечно, они не настолько хороши, – ответил грей. – Но создавать пространство, где время течёт с той скоростью, с которой им надо, они могут. Пока ты будешь делать один корабль, они сделают тысячу. Ну или десять – возможности Предтеч нам известны плохо. Вполне возможно, что они не могут контролировать время в широком диапазоне, но то что могут – факт.

Очешуеть… Если Предтечи способны управлять течением времени, то кто вообще может им противостоять? Стоп.

– И вы утверждаете, что могли воевать с Предтечами? – уточнил я.

– Не только мы, – ответил грей. – Это сложно, но вполне реально. Запомни, – повернулся он ко мне, резко остановившись, отчего я на автомате поднял кулак, тормозя взвод, – с Предтечами не просто можно, с ними нужно бороться. Это мёртвые виды, остановившиеся в своём развитии, мешающие идти вперёд другим. Я знаю только один вид Предтеч, который до сих пор развивается, да и то вынуждено.

– И кто это? – стало мне любопытно.

– Узнаете, если не остановитесь, – развернулся он, продолжив движение. – Мы слишком поздно поняли, что зависим от технологий Предтеч. Гиперпространство, гиперсвязь, система координат, биотехнология, микротехнология – всё, что делало нас могущественными, так или иначе сводилось к основам, предоставленным нам Предтечами. И долгое время мы не могли выйти за рамки. Знание – есть знание, и мы не отказывались ни от чего. Но в какой-то момент пришло понимание, что если разразится конфликт с Предтечами, мы не сможем сделать ничего. После этого и появилась концепция развития, переросшая в идеологию. Мы искали новые пути, мы шли новыми путями, мы смотрели только вперёд. Просто немного не успели.

– То есть, вас всё-таки Предтечи уничтожили? – стало мне ещё любопытней.

– В каком-то смысле они причастны, – ответил он. – Но не настолько явно, как ты подумал.

Вот скотина. После его слов всё ещё запутаннее стало.

– Могли бы и рассказать, что случилось, – произнёс я обиженно. – Люди может и узнают ответ, но вряд ли я до него доживу.

– Я тоже думал, что не увижу закат моего вида, – произнёс он не оборачиваясь.

– Сомневаюсь, что я настолько же уникален, как вы, – произнёс я.

Наш путь, как я и говорил, закончился в тупике, узкого для этого места, коридора. Пока добирались досюда, я продолжал задавать вопросы, но, после темы с Предтечами, грей отвечал коротко и лаконично, а чаще и вовсе не отвечал. Единственную важную вещь, которую я смог выяснить – это то, что предыдущий грей на станции кентавров представлял собой отдельный ИИ, привязанный к другому артефакту. Но ответ на этот вопрос, как мне показалось, совсем испортил его настроение. Если понятие «настроение» применимо к ИИ. Так что, в какой-то момент я перестал надоедать ему с вопросами. Мне ещё предстоял бой и попытка уговорить его помочь хоть чем-нибудь. Поэтому лишний раз раздражать грея не хотелось.

– За этой стеной находится проход в командный центр дараах, – пояснил он, остановившись. – Сейчас я сделаю её прозрачной с нашей стороны, но это всего лишь голограмма, поэтому звуки будут проходить. Смотри, думай, готовься.

– И сколько проход будет открыт? – спросил я.

– Он закроется, как только вы все выйдете наружу, – ответил он.

– А можно не закрывать? – спросил я. – Если что, хотелось бы иметь путь для отступления.

– Как пожелаешь, – ответил грей. – Запомните главное – слева от прохода находится главный энергостолб. Стрелять в него запрещено. Скорее всего, ваше оружие не сможет привести к критической ситуации, но как минимум повредит его. А как максимум… Если очень сильно не повезёт, то планета просто взорвётся. Сомневаюсь, что это произойдёт, для подобного исхода необходимо что-то действительно мощное, но лучше не рисковать.

– То есть, вы хотите сказать, что не защитили критически важный узел своей постройки? – удивился я. – Неужто так сложно было поставить какую-нибудь защиту?

– Если я начну вдаваться в научные объяснения – ты не поймёшь, – произнёс он, глядя на меня. – Поверь, мне тоже не нравится данный факт. К тому же, защита там стояла, но из-за технических… нюансов, она представляла собой колпак из бронированного синт-стекла. Материал очень крепкий, но, к сожалению, срок его жизни не столь долговечный, как остальные материалы, используемые при постройке Центра. Так что, на данный момент, никакой защиты там нет. Если это всё, то я удаляюсь.

И исчез. Вот ведь гадёныш. Он нам даже шанса попросить о помощи не дал. Я к нему, значит, со всей душой, а он просто свалил…

Через пару секунд после его исчезновения стена тупика, возле которого мы стояли, поднялась вверх, как будто открыли дверь.