сильфов. Оттуда, собственно и название. Высокие в своём большинстве, лёгкие, тонкие и ловкие. Благодаря полым костям и немного иной биохимии они способны летать на своих не самых больших крыльях, что довольно редко для гуманоидных рас. Хорошо развита координация и память, а вот в социальном плане всё очень сложно.

— То есть?

— Представь, что ты с рождения умеешь летать. А теперь представь, как ты будешь общаться с теми, кто летать не умеет. Высокомерие и презрение к другим расам являются повальной болезнью сильфидов. Так что всё сложно. Ну да ладно, ‒ я немного отстранил мелкую от вторженки и подхватил валяющиеся кинжалы. ‒ Хм… отравлено. Мила, положи их на стол, пожалуйста. Только аккуратно. А я пока разбужу нашу красавицу.

Стянув с головы убийцы маску, я полюбовался на красивое лицо довольно молодой сильфиды, чей возраст в пересчёте на человеческий был в районе тридцати лет, хотя по факту наверняка перевалил за полторы сотни. Изящные черты лица, присущие этой расе, очень сильно искажались косым шрамом, который пересекал лицо слева-направо, да обширным ожогом на правой стороне лица.

Убедившись, что Мила стоит в паре шагов от меня, я ослабил маскировку ауры и начал концентрировать её на сильфиде. Жажда крови монстра очень прочно въелась в мою энергетику, отчего последняя имеет крайне угрожающий окрас и при должной направленности способна расшевелить даже самое слабое предчувствие опасности. Для жертвы это как наблюдать во сне своё падение, когда всё внутри сжимается от первобытного ужаса. Хочешь ‒ не хочешь, а проснёшься.

Вот и сильфида распахнула глаза и в ужасе попыталась отползти, но тут же сморщилась и зашипела от боли. Ну да, хрен ведь поползаешь, когда у тебя паралич нижних конечностей и многочисленные переломы.

— Доброе утро, соня, ‒ ласково улыбнулся я, сворачивая ауру. ‒ Ничего не хочешь рассказать нам?

— Сгинь в бездне, мерзкое отродье, ‒ прошипела женщина.

— Неверно, ‒ я с улыбкой нежно провёл ладонью по щеке пленницы, а потом ловко ткнул в район сломанного ребра, насладившись болезненным вскриком. ‒ Ой, как неприятно получилось. Давай попробуем ещё раз? Кто тебя прислал?

— Можешь пытать меня сколько хочешь, мудила, я ничего не скажу!

— Ох, какие мы гордые-то, ‒ почти пропел я. ‒ Мила, принеси, пожалуйста, нож с кухни и ложись спать в моей комнате. Тебе не стоит видеть дальнейшее ‒ психика целее будет.

Пока девочка ушла за инструментом, я заботливо переложил несостоявшуюся убийцу на более свободный участок пола и начал творить плетение тишины. Это заклинание довольно просто и повторить его может даже первокурсник. Вся сложность лишь в объёме энергии на его поддержание. Принцип работы плетения основывается на гашении колебаний материи по периметру какого-то пространства, что автоматически блокирует исходящие звуки. Внутрь, кстати, звук проходит без каких-либо проблем, так что если кто-нибудь будет ломиться в двери, то я это услышу.

— Ну что же, приступим? ‒ с доброй улыбкой поинтересовался я у безымянной сильфиды, демонстративно проверяя заточку лезвия и прикасаясь холодной сталью к длинному ушку девушки…

***

— Доброе утро, ‒ зевая поприветствовала меня Мила, присаживаясь за стол.

— Уху, доброе, ‒ кивнул я, пододвигая к ней завтрак.

— Что с… гостьей?

— Всё с ней в порядке, упокой, Тьма, её душу, ‒ пожал я плечами. ‒ Отмучилась быстро, так что я уже в три освободился.

— Что сказать успела? ‒ поинтересовалась девочка, не выражая какого-либо сочувствия запытанной сильфиде.

— Ничего не сказала. Кремень, а не женщина, ‒ с уважением заметил я. ‒ Но всё нам нужное я всё равно узнал при помощи дара.

— То есть ты замучил её насмерть, хотя мог просто узнать всё изначально и просто прирезать?

— Да, ‒ спокойно ответил я. ‒ И нет, меня не будет мучать совесть.

Пару минут Мила что-то обдумывала, опустошая тарелку. Я же неспешно пил чай и планировал сегодняшний день. Самым первым делом идёт похищение мэра и вытягивание из него всей информации. Вторым по важности будет визит к местному "криминальному боссу" и передача ему гостинца. Думаю, он будет рад голове наёмницы.

Вообще, если задуматься, то мои действия и чувства неправильные. Я не должен так спокойно реагировать на многочасовое истязание живого существа. Однако всё хуже, чем равнодушие. Я НАСЛАЖДАЛСЯ страданиями сильфиды. Мне нравилось причинять ей боль. Нравилось резать плоть. Нравилось ломать кости. Нравилось слышать крики и мольбы. Я всем своим существом впитывал её отчаяние и боль и кайфовал от этого. Когда она умерла, в голове было лишь детское сожаление о том, что игрушка испортилась.

Что-то во мне окончательно сломалось.

— Я всё, ‒ вырвала меня из размышлений Мила.

— Ну тогда можно собираться, ‒ откликнулся я, залпом выпивая остатки чая.

Покончив со сборами, мы покинули общежитие и не спеша направились в сторону особняка мэра. Первым делом следовало найти место, где можно будет выпотрошить память двуличного пидараса без лишних свидетелей. Так как район богатый, то пустой подвал найти вряд ли удастся, а вот какую-нибудь крышу облюбовать можно.

Подходящее место попалось на полпути к дому нашей жертвы. Это была стройка на месте разрушенного недавним взрывом особняка, и в этот ранний час там не было ни души. Да-да, совпадение то ещё, но довольно удачно сложилось уничтожение императорского имущества с нашей сегодняшней миссией. И вообще, сие наверняка просчитано Древнейшими, воть.

Несмотря на довольно раннее утро, на улицах города было немало прохожих, так что мы с Милой не бросались в глаза. Большинство ранних птах максимум скользили по нам равнодушным взглядом, а чаще и вовсе не обращали на нас никакого внимания. Редкими исключениями были сонные стражи порядка, которые, однако, быстро теряли к нам всякий интерес, заметив значки Академии. Это, кстати, довольно забавный момент. Так как здесь учатся только лучшие/богатейшие (нужное подчеркнуть), то и менты стараются не прикапываться к студентам, если нет каких-то явных нарушений. А мы с мелкой идём тихо-мирно и подозрений не вызываем. Единственное, что может смутить ‒ нетипичная для простого обывателя одежда. Однако и это можно списать на обучение в Академии.

Особняк мэра был выполнен очень богато и пафосно, буквально крича о высоком положении своего владельца. А возможно, он просто компенсировал определённый комплекс мужика. В общем, на огороженном участке метров сто на сто пятьдесят возвышалась трёхэтажная домина с кучей белых, чёрных и золотых завитушек, барельефов и прочих элементов декора. Занимал особняк от силы только четверть территории, а на