знают, что такое материнская любовь и ласка. А сейчас мне приносит безграничное удовольствие осознание, что другие девочки всё это знают, потому что так и должно быть. Мама должна быть непробиваемой стеной для своего ребёнка, смогу ли я такой стать? В свои восемнадцать лет? Смогу ли стать хорошей мамой? Или я просто дурочка, которая совсем ничего не понимает в жизни?

После пар я хочу поехать к папе, потому что не была у него целую вечность и ужасно соскучилась, но моё внутреннее беспокойство меня съедает и останавливает. Не хочу, чтобы папа видел, как мне плохо и нервничал. Меня просто кидает из стороны в сторону, поэтому я прошу Алексея отвезти меня домой.

— Может, вы хотите попить или что-то перекусить? Мы можем пройти в дом.

Он тепло улыбается и отказывается, настаивая на том, что будет сидеть оставшийся день до приезда Стаса в машине. Сколько он уже работает в роли моего охранника и водителя, но я не могу не жалеть его за постоянно проведенное время рядом со мной.

Дома я принимаю душ и стараюсь вместе с водой и гелем для душа смыть грузь последних дней, только ничего не получается. Моя голова забита теми вещами, о которых я даже раньше не задумывалась.

Не знаю, что со мной происходит, но слёзы скатываются по щекам. Я не могу себя успокоить, потому что обида за невинного человечка просто съедает меня изнутри.

Это просто несправедливо. Так не должно быть. И я не могу просто взять и отпустить всю ситуацию. Не могу жить так, словно ничего не случилось.

Вытерев лицо чистым полотенцем, я захожу в гардеробную и достаю первый костюм из ткани софт, который попал мне на глаза. Я его ещё никуда не надевала, Стасу может показать, что он слишком открыт для окружающих…

Это белый топик на тонких бретельках, подчёркивающий грудь и открывающий живот. Длинная юбка нежно-зелёного цвета с принтом цветов и разрезом на ноге. Обув чёрные босоножки на невысоком толстом каблуке, я выхожу из дома и направляюсь к машине.

— Можете меня отвезти к Стасу на работу? — спрашиваю я, садясь на заднее сиденье.

— Конечно, — отвечает Алексей, немедленно заводя машину. Я открываю окно, ветер треплет мои волосы, пока я обдумываю, что мне сказать своему мужу, как мне попросить его, как убедить. Я сама ещё не до конца понимаю, на что подписываюсь, но моё сердце невыносимо болит и ноет.

На улице вечереет, но всё ещё очень тепло. Наконец-то хотя бы к концу весны можно не ходить в куртках и сапогах.

Спустя полчаса пробок я выхожу из машины и направляюсь к огромному зданию, предвкушая наш разговор.

В машине уже мне было страшнее, чем дома. А выйдя из лифта я уже чувствую, как мои коленки дрожат. Но, собравшись с духом, я не даю себе права сделать шаг назад и иду прямиком в кабинет Стаса.

— Подожди, подожди, подожди, — мой путь преграждает секретарша, декольте который сразу же бросается мне в глаза. Кажется, ещё немного — и она действительно будет ходить по офису голая.

— Что? — спрашиваю я.

— К нему нельзя. У него важное совещание.

— Отойди, — резко отвечаю я, сама от себя не ожидая. Честно говоря, я даже не верю, что у него совещание, она просто как всегда не хочет давать пройти мне в его кабинет.

— Я же говорю, у него…

— Мне всё равно, что у него. Я его жена и имею право прийти к нему, не спрашивая твоего разрешения. Отойди, — повторяю я, и, к моему большому удивлению, она больше не грубит мне и даже ничего не отвечает.

Настраиваясь на нужную волну, я прохожу вперёд и открываю дверь его кабинета.

О боже, я оказалась не права! Похоже, здесь всё-таки проходит совещание. Четыре пары глаз смотрят на меня. Стас сидит во главе, но сразу же встаёт из-за стола, только я появляюсь в его поле зрения.

— Все вышли, — коротко и грозно произносит он, сейчас его голос больше похож на рык зверя. Я отхожу в сторону, когда некоторые из мужчин забирают документы и выходят прочь. Стас уже стоит возле меня и закрывает дверь.

— Прости, я не знала, что ты занят, — оправдываюсь я, не уточняя, что секретарша всё-таки говорила мне о совещании.

Такое ощущение, что он пропускает мои слова мимо ушей, потому что его руки ложатся мне на талию и прижимают моё тело к его торсу.

— Я никогда не бываю занят для меня, принцесса.

Он целует меня в краешек губ, когда я посмеиваюсь от его прикосновений.

— Хочешь, чтобы я озверел?

— Что? Из-за чего?

— Из-за того, как другие мужчины смотрят на тебя, когда ты надеваешь на себя такую одежду.

— Думаю, никто не посмотрит на меня, ведь никто из них не хочет почувствовать на себе твой гнев.

— Мой гнев будет адским для них.

— Я в этом не сомневаюсь. Хоть ты и обещал работать над этим.

— Я работаю, принцесса.

— У тебя не получается, если ты звереешь из-за моей одежды.

— Ты права, малыш. У меня очень плохо получается, но я буду стараться.

Стас берёт ладонями меня под попой и приподнимает так, что теперь наши лица находят на одном уровне.

— Ты мне безумно поможешь, если не будешь ходить так, словно ищешь чужого внимания.

— Есть один мужчина, чьё внимание я ищу.

— И что это за мужчина?

— Мой муж, — я шепчу губами прямо в его ухо, а затем трусь своей щекой о его щетину. — Только его внимания я всегда ищу.

— Тебе не нужно его искать, потому что всё его внимание принадлежит тебе. Как и он сам.

— Ты принадлежишь мне?

— Только тебе, принцесса. И не делай вид, что это для тебя открытие.

— Это для меня открытие.

Своими руками, которые до этого момента мостились на его предплечьях, я обхватываю его мускулистую шею.

— Что такой мужчина может принадлежать мне.

— И он принадлежит, Полина. Ты это знаешь.

— Тогда я хочу воспользоваться этим и кое о чём попросить тебя.

— Проси, моя девочка. Проси всё, что ты хочешь.

От переживаний у меня останавливается дыхание. Мне страшно и боязно, что он мне откажется. Ведь мне казалось, что Стас не из тех людей, кто приветствует подобное. Думаю, что такие сильные и жёсткие люди принимают только свою кровь, им это важно.

Но помимо всего прочего, он мужчина, окутывающий меня добротой, лаской и заботой. Мужчина, без которого мне не хочется испытывать никаких радостей жизни, потому что без него для меня