XII.

Гром. Облачно. Туман.

В столице Невервилля введён особый военный режим. Всюду расхаживают солдаты. Возводятся баррикады, роются туннели. Словом, идёт подготовка к войне… Люди в страхе бегают по улицам, переулкам. Скупают все продукты с прилавок, собирают вещи. Город заполнен колесницами, каретами, экипажами. Все въезды и выезды перекрываются. Для сдерживания толпы организованы военные отряды.

В кабинете министров был собран в экстренном порядке весь Высший Гвардейский Состав. Зельман стоял у окна и наблюдал за происходящим на улицах с особой задумчивостью.

— Как вы не понимаете! Эта позиция — единственный шанс на сдерживание натиска с моря! — во весь свой грозный басовый голос толковал один из генералов.

— Если мы сейчас перекинем на берега часть войск, то нас разгромят с фронта! У нас даже окопы не вырыты! — голосил другой.

— Мы не можем рассчитывать только на регулярные войска. Необходимо запросить поддержку у Леонардо Эйдэнса! — крикнул издалека третий генерал, который, казалось, и не слушал практически товарищей.

— Помолчи! Мы и без того знаем, что есть у нас в распоряжении! — ответил тот, что сидел рядом с ним.

— Довольно, — раздался голос короля. — Я вас здесь собрал, чтобы вы организовали свою отряды и батальоны и мобилизировали как можно больше солдат. — После этих слов все присутствующие сели по местам.

Зельман подошёл к огромному дубовому столу, вокруг которого и располагались все двадцать три члена Высшего Гвардейского Состава.

— Сейчас мы не будем рисковать. Всё, что необходимо сейчас сделать, — это рассредоточить войска по всей южной границе, занимая передние крепости. Зима на носу — нам не имеет смысла держать оборону на мысах. Кроме того, мы максимально усиливаем оборону вокруг столицы. Десятая часть войск будет находиться вокруг Сноудэрхелля. Остальная — на южных крепостях. В зависимости от того, в какую конкретно часть сделает удар Дезевон, мы будем в дальнейшем распределять, уже исходя из этого, отряды. Всё ясно? — пояснил Златогривый.

Все покивали и начали расходиться. Предстояла тяжёлая задача по мобилизации всех резервов Невервилля.

XIII.

— А говорят, слушай, что! — заговорил один из мужиков в пивной, обращаясь к своим. — А этот… наш-то! Этот важный который!

— Генерал что ль? — спросил другой.

— Да! Он-то вот, говорят, перед судом будет стоять! Говорят, эти пришли! Все такие из себя… Тьфу! Сверху приставили к генералу нашему то ли двух, то ли трёх чинуш… — сказал он и глотнул из кружки хмельного. — Эх, память! Тьфу! Эти вот пришли со своими гнилыми законами каким-то да заставили платить по счетам генерала нашего!

— Да ну! И сколько взяли? — спросил второй. — Полно уж взяли, стал быть…

— Да нисколько не взяли! — ответил третий. — Они ведь проверить приезжали, как, мол, работают генералы. Да вот увидели, что наш-то нечестно, не по закону берёт у деревенских молока там… еще чего-то сь! Мол, в налог какой-то! У Марьи, стал быть, чего-то сь там было дело…

— Да что ты мелишь! Наш средь этих ещё куда уж неплох! — возразил первый.

— Правильно говорит он! Так всё и было, бабка мне говорила! — присоединилась к беседе немолодая трактирщица.

— Да ты-то варежку куда! Молчи сиди! — буркнул ей первый. — Баба еще лезет к мужикам! Хо!

— Да пусть говорит. Всё равно, что правда, — сказал третий.

— Ну, и дальше-то что было? — заинтересовался второй.

— Так вот! Это они ему и предъявили! Заставили обратно возвращать… да ещё и больше того, поговаривают!

— Ну?

— Ну! Он и должен остался… как бы правда… Ну, суд, кажись, иль был… Иль будет! Чего там у них — ничего не разберешь всяко. Тьфу!

— Не всё тут, мужики, — вновь прибавила трактирщица. — Та бедняжка, у которой и отняли последнее, потом повесилась, ибо сын её, больной давеча, помер… Вот вам и история вся! Марья, звали ее, повесилась! Хорошая была женщина…

— Ох, дела! — зевнул второй.

— Медленно, видать, работали те чиновнички! — сказал третий и выпил до дна.

Вэйрад, сидящий в этом же баре вместе с товарищами, слушая эту беседу, сильно сжал в руках кружку, стиснул зубы, зажмурил глаза. Словно бы затрясся.

— Вэй, ничего мы не могли сделать… — тешил друга Дориан, положив на его плечо руку.

Леонель промолчал и лишь поправил капюшон. Из-под него упала сверкающая капля. Фирдес сидел тихо. Он не знал, как помочь товарищу, который чувствует вину за случившееся только на себе.

— Мы закончили задание, порученное нам высшим командованием. Теперь можно слегка выдохнуть перед войной, — наконец заговорил Вэйрад хриплым тоном.

— Ты прав! Предлагаю рвануть в тзильетские бани! Знали бы вы, какие там бани! Ну, говорят так… — сказал Фирдес.

— Я бы лучше ринулся к семье. Да и… поеду, наверное. Доченька моя уж совсем соскучилась по мне! Накануне письмо читал, — произнёс Нильфад.

— Я поеду один. Домой… — сказал Вэйрад.

Фирдес и Дориан переглянулись, затем посмотрели на Леонеля.

— Завтра с утра уеду. Мне нужно освежить голову. Извините, что так вышло, — договорил он и встал. — Спасибо, до свидания! — крикнул он трактирщице и кинул на стол две серебряные монеты.

Зайдя в комнату, которую снял Вэйрад в гостинице сверху, над пивной, он застал своих сыновей спящими. Кровать была одна, поэтому на него места бы не хватило. Он сел рядом с кроватью на пол. Задумался. Спустя время уснул с важными глазами.

— Мама! Мама! — Выбежал во двор маленький Зендей.

— Привет, моё солнышко! — ответила Агата.

Вэйрад вышел вместе с малышом Адиялем на руках, которого он только-только хотел уложить спать.

— Эх, просил ведь не кричать… — пробормотал Вэйрад, нежно обняв вернувшуюся с поездки к тёте Фалько супругу.

— Здравствуй, мой медвежонок! — потискала Эди Агата. — Моя прелесть хочет на ручки к маме!

— Да забирай! Больно надо было… предатель, — проворчал Вэйрад, видя, как младший сын тянется к маме.

— Ты сделал, что я просила? — задала вопрос Агата, взяв малыша на руки.

— Да, суп свекольный уже ждёт тебя, — ответил муж.

— Умничка мой! Спасибо! — произнесла супруга, поцеловав Вэйрада в губы.

— Я тоже хочу! — тут же завопил Зендей, подбегая к родителям.

Все рассмеялись. Вэйрад взял старшего сына на руки и нежно поцеловал его в каждую щеку по очереди и несколько раз. Затем то же проделала и мать.

Семья вошла в дом. Уютный родной домик. Вэйрад наложил жене порцию супа и, взяв Эди, понёс его на второй этаж укладывать спать. Зендей носился по дому и всё изображал какие-то военные представления. Ровно до того момента, пока мама не отругала его за это, ибо сверху отец ещё не уложил