И дело не в том, что десант смело и дерзко бросался под пули, что вносило своеобразный ужас в ряды противников, хотя и это тоже. Они действовали слаженно, быстро и чётко, как единое целое. Эти люди в противогазах буквально бежали на врагов. Солдаты заговорщиков стреляли по ним, убивали, но на месте одного возникал другой, точно такой же, будто тот и вовсе не умирал. Да и как можно остановить тех, кто бежит прямо под пули и не боится смерти?

Смертники продвигались под плотным огнём, вклинивались в ряды противника, забрасывая его гранатами, после чего без каких-либо сомнений вступали в ближний бой. А корабли всё прибывали и прибывали с неба, садясь где ни попадя и выпуская из себя всё больше и больше людей.

— Отступаем! Все отступаем! Нужно по… — один из лейтенантов, перешедший на сторону врага, посчитав, что это шанс исправить ту несправедливость, что творилась в государстве, не успел даже договорить. Обернуться, когда на него из-за машины выскочил один из гостей, воткнув в его голову лопату.

Остальные солдаты растерянно обернулись на незваного гостя, и на них в то же мгновение со всех сторон, как саранча, набросились другие люди в противогазах, забивая их лопатами и штык-ножами на винтовках. Несколько секунд жуткой бойни, и отряд бросился к следующему очагу сопротивления.

Смертники зачищали округу молниеносно и быстро. Иногда противник давал отпор, но главная доктрина «побеждает тот, кто готов пожертвовать больше» была ответом, почему их было не остановить. Постоянный поток смертников, их дерзкое и бесстрашное наступление не оставляло никаких шансов. Они бросались навстречу вражескому огню, ввергая врагов в смятение, после чего хладнокровно расправлялись с ними и шли дальше.

— Держим позиции! Не отступаем! — кричал сержант, стреляя по смертникам.

Но сам получил меткий выстрел прямо в голову и упал замертво.

Даже приказы заговорщиков между собой разнились, что вызывало ещё больший хаос в стане врага, когда у смертников был лишь один приказ.

Наступать и убивать ересь во имя Императора.

И под конец солдаты начали не просто отступать — они начали убегать, испуганно отстреливаясь от людей, которые попросту не боялись смерти. Те, кому посчастливилось выжить, бежали без оглядки. Иногда бросали взгляд назад, чтобы увидеть, как среди домов и машин, в окнах и на крышах пугающе поблёскивают преследующие их окуляры противогазов.

Сложнее дела обстояли с одарёнными, которых здесь было много. Они выжигали смертников, обрушивали на них всю мощь своего дара, убивая разом иногда сразу небольшие группы. Кто-то сгорал в пламени огня, кто-то перерубался капканом из земли.

Но если в первые минуты они думали, что справятся, то вскоре становилось понятно, что никто из смертников не гиб зазря.

— Надо оттеснить их от дворца! — один из гвардейцев-одарённых раз за разом посылал техники, от которых между автомобилями и домами бегали люди в противогазах. Те были как тараканы, как муравьи, которые разбегались по округе. Отовсюду слышались «бу-бу-бу-бу-бу», словно тихий шёпот смерти. Иногда тех и вовсе не было видно.

Одарённые, окружив себя щитами, казалось, спокойно сдерживают противника…

Пока им на головы прямо с крыши не спрыгнул обвязанный взрывчаткой смертник. Взрыв был такой, что столб пыли было видно со всей округи.

Другие одарённые становились жертвой снайперов, слишком сосредоточившись на противниках перед собой и не в силах удержать под контролем всё городское окружение. А те, что умудрялись противостоять им, попросту закидывались гранатами, расстреливались из гранатомётов и под конец были попросту забиты лопатами в ближнем бою подобравшимися слишком близко смертниками.

Центр города погрузился в ужас бойни. Такой, какой город ещё не видывал. Но главным полем боя стал штурм дворца.

Сотни смертников тут же ринулись через ворота на территорию. Они пробивали проходы в стенах, прорываясь внутрь и пытаясь занять ближайшие здания. Здесь им навстречу выходили преимущественно одарённые, и бои происходили с особой ожесточённостью.

И если те, кто шёл через главные ворота, имели в поддержке космодесантников, которые могли продавливать даже одарённых, то тем, кто заходил с другой стороны, приходилось справляться своими силами.

— Что за хрень, откуда их столько⁈ — группа одарённых без особых проблем сдерживала натиск врага.

Люди в противогазах прорывались через бреши в стене, пробивали новые проходы и как муравьи затекали на задний двор дворца, но здесь их без особых проблем техниками и пси-атаками выжигала группа одарённых. Лишь малая часть тех, кто смог дойти до заговорщиков, и вовсе погибала в ловушках-техниках, которые были щедро расставлены перед ними.

— Не знаю, но они какие-то отмороженные, — его товарищ пустил сосульку в одного из наступавших, пробив ему голову.

— Никогда таких идиотов не видел, — прокомментировал третий. — Нацепили противогазы и лезут прямо под удар.

— Тем проще, разве нет? — пожал тот плечами. — Давно я так не сражался. Хоть разомнусь не… ох чёрт…

Размяться ему было не суждено.

Последним, что он увидел, подняв взгляд, был корпус десантного корабля, который был настолько близко, что казалось, можно коснуться его рукой. Ему даже показалось, что он может увидеть через иллюминатор пилота, который смотрел ему прямо в глаза.

Десантное судно на полном ходу врезалось в защитников-предателей, подняв огненный гриб. И будто по команде вперёд ринулись смертники, прорываясь дальше. Они знали, как брать укреплённые позиции, и, жертвуя собой, шаг за шагом приближались к цели.

Даже несмотря на количество одарённых, которые значительно замедляли продвижение, смертники всё равно медленно продавливали оборону. Вскоре они уже были у стен самого дворца. Их «бу-бу-бу-бу-бу» теперь не смешило одарённых. Этот разливающийся со всех сторон бубнящий звук заставлял их внимательно всматриваться в округу, ища мелькающие то тут, то там противогазы.

И пусть считающие себя лучше других одарённые не понимали этого, но они уже едва заметно вздрагивали от любого отблеска стекла, который только мог напомнить окуляр противогаза этих вездесущих и не знающих пощады людей.

Мы штурмовали дворец ударными темпами, и сейчас я мог лицезреть смертников