Я беру в рот столько его члена, сколько могу, двигая рукой во время посасывания. Атлас стонет, его руки все еще сжаты в кулаки в моих волосах.

— Этот рот. Черт. Кто знал, что такой острый язычок может быть таким чертовски сладким.

Я извиваюсь, боль между бедрами усиливается. Я чувствую, что едва начинаю, как Атлас стаскивает меня со своего члена и поднимает на ноги.

— Если ты продолжишь это делать, я взорвусь, и я хочу быть похороненным внутри тебя, когда это произойдет.

Прежде чем я говорю ему продолжать, Атлас разворачивает меня и отводит мои бедра назад. Его рука скользит вниз по моей спине, наклоняя меня, прежде чем он шлепает меня по заднице. Его тело прижимается к моему. Горячее прикосновение его губ к моим лопаткам, там, где раскрываются мои крылья, вырывает у меня дрожащий стон.

Атлас шепчет, касаясь моей кожи. — Тебе приятно?

Его язык вылизывает полоску у меня на спине.

Я вскрикиваю. — О мои боги. — Мои крылья всегда были секретом. Никто никогда не прикасался ко мне там с особым намерением. Удовольствие вырывается из моей спины и поражает каждое мое нервное окончание.

— Покажи мне их, — рычит Атлас, в его голосе слышатся командные нотки.

Я оглядываюсь через плечо, мое дыхание вырывается короткими вздохами. Я едва вижу его, но чувствую каждый твердый дюйм его тела, прижатого к моему. Его бедра прижимаются к моей заднице, и, черт возьми, он возбужден так же, как и я.

— Я… ты уверен? — Язык этого мужчины был во мне, и внезапно я застеснялась.

Атлас накручивает мои волосы на кулак. — Неужели я такой человек, который стал бы просить о том, чего не хочу? — Его бедра потерлись о мою ноющую сердцевину, и я застонала.

— Пошел ты. — Я смеюсь. Это превращается в пронзительный звук, когда язык Атласа проводит по моей лопатке.

— Скоро, — соглашается Атлас, выпрямляясь и проводя рукой по тому же чувствительному месту на моей спине, когда встает. — Не заставляй меня просить снова.

Я испытываю искушение поспорить с ним еще немного, но рука Атласа продолжает двигаться вниз, пока его пальцы не погружаются внутрь меня.

— Черт. Ты такая влажная, — шипит Атлас, медленно вводя один палец, затем второй.

Внезапно меня не волнует ничего, кроме него. Я отпускаю свои крылья, издавая всхлип удовольствия, когда они раскрываются. Атлас проводит свободной рукой по моему крылу, чертыхаясь, когда я сжимаю его пальцы.

Я со стоном прижимаюсь к его руке. — Еще. Атлас. Мне нужно еще.

Он убирает руку между моих бедер и сжимает мое бедро. Другой рукой он проводит вниз по моему крылу, пока не сжимает свой член и не направляет его к моему входу. Одним длинным движением Атлас полностью проникает в меня.

Мое лицо опускается на кровать, и я хватаюсь за одеяло, пока Атлас раскачивает бедрами. Его пальцы погружаются в плоть моих бедер, пока он трахает меня долгими, размеренными толчками. Слова слетают с его губ. — Так чертовски красиво. Возьми мой член. Кончи для меня.

Все, что этот мужчина делает со мной, — волшебство. Я поворачиваюсь лицом и стону в одеяло, мои колени дрожат от нарастающего удовольствия. Атлас хватает меня за горло, поднимая на колени. Его зубы царапают мое плечо, преследуемые его языком. Он не прекращает трахать меня, наклоняя мою голову, чтобы потребовать поцелуя, в то время как его тело уничтожает меня. Он скользит рукой вниз по моей груди, пощипывая сосок, в то время как другая его рука обхватывает мою талию и спускается вниз по животу. Его пальцы двигаются у меня между ног, медленно потирая клитор, пока я не начинаю дрожать.

Темп Атласа ускоряется, пока он не врезается в меня, и мне это чертовски нравится. Все мое тело сотрясается, даже крылья трепещут от яростно нарастающего освобождения. Пальцы Атласа ускоряются, чтобы соответствовать его толчкам, и я вскрикиваю. За моими веками вспыхивают огни, когда меня захлестывает оргазм. Я напрягаюсь, а затем содрогаюсь.

Атлас стонет у меня за спиной. — Молодец, птичка. Я чувствую, как сильно ты кончаешь. Я хочу большего. Я хочу всего. — Атлас не останавливает свои ловкие пальцы. Каким — то образом я приближаюсь к еще одному оргазму, более мощному, чем первый.

Его бедра дрогнули, и он врезался в меня еще раз, прежде чем прохрипеть мое имя. Мы остаемся там, в его объятиях, и весь мой мир надолго погружается в дымку наслаждения.

Три дня. Осталось три дня до того, как мы получим известие от Аида. «Подполье» творит невероятные вещи. Собирает товары и раздает их нуждающимся. Все мы помогали упаковывать коробки с припасами, которые вчера раздавали по всему городу. Что интересно, Эстелла помогала больше всех. В ее действиях появляется новое чувство цели, и, несмотря на то, что она заперта на конспиративной квартире, она кажется по — настоящему счастливой.

Сегодня мы снова в ожидании. Атлас, Нико, Ларк, Эстелла и я сыграли в карточные и полдюжины настольных игр, прежде чем нам пришлось остановить Ларк. В любой нормальной ситуации она мила как конфетка, но стоит вступить с ней в игру «Монополия», и впору прятать кухонные ножи.

Атлас на кухне готовит завтрак, а я наблюдаю за ним со своего места на острове. Он не потрудился надеть рубашку, а его шорты низко спущены. Это совершенно несправедливо, и я не могу отвести от него глаз, пока он готовит для меня. В животе у меня неприлично громко урчит. Атлас улыбается мне через плечо, и у меня внутри все тает.

Ларк хихикает, садясь на сиденье рядом со мной. На ней рубашка большого размера и шорты ниже колен. Ее волосы собраны в два пучка на макушке.

— Что? — Бормочу я.

— У тебя такое глуповато — удовлетворенное выражение лица.

Я выпрямляюсь на стуле. — Нет, это не так.

Ларк хмыкает, как будто ей это не нравится. Да, мне тоже.

Атлас ставит передо мной тарелку.

Ларк издает сдавленный звук, но я чуть не плачу. Он придал блинчикам форму шариков. Моргнув несколько раз, я поднимаю взгляд и вижу, что Атлас смущенно потирает затылок.

— Спасибо тебе, — шепчу я. Не знаю, как он вспомнил. Мы почти не говорили о том, как мой отец готовил для меня блины, но это очень много значит для меня.

— Это пенис? — Нико смотрит через мое плечо, прежде чем занять свободное место слева от меня.

Губы Атласа кривятся в усмешке. — Это меч.

Нико фыркает. — Конечно, так и есть. — Справа