— Господин Петрашевский, — всплеснула руками графиня, — что эта волчица себе позволяет! Как вы можете спокойно выслушивать ее абсурдные притязания на свободу вашего выбора?

— Она не волчица. Вернее, не всегда волчица. Это моя жена, Наташа, я вас предупреждал. Что вы на меня так странно смотрите? Не приближайтесь, я вас боюсь…

— Неужели как женщина я способна внушать страх? Все это так странно… Вы женаты на волчице, она не подпускает к вам нормальных женщин, и вы же упрекаете меня…

— Это ты нормальная женщина?! — мгновенно вспылила Наташа. — Иди в дом, накинь что-нибудь, а то мельтешишь тут разрезами до бедра… Любимый, или ты отвернешься, или я за себя не отвечаю!

— Стыдно, любимая, — я вообще смотрю в другую сторону!

— Сережка, не доводи меня…

— Стоп! А в самом деле, из-за чего мы ссоримся? Ну сделали из упырихи прежнюю дамочку, дальше что?

— Надо извлечь из нее ложку.

— Дать слабительное или рвотное?

— Что?! Да как вы только подумать об этом посмели? — испуганно отшатнулась Ольга Марковна. — Я не позволю издеваться над моим бедным желудком.

— А вас никто не спрашивает! — в один голос ответили мы. — Надо бы и то и другое. Фармазон! Вы не в курсе, где можно достать подобные лекарства?

— Щас порыскаю в доме, — охотно откликнулся нечистый.

— Я проконтролирую, — вставил свое слово Анцифер, — а то мало ли что он притащит.

— Замечательно, — решил я. — А теперь…

«Ба-бах!» — неожиданный выстрел грохнул у самого моего уха.

— Оленька! Не бойся, я спасу тебя! — В дверях в исподнем и тапочках на босу ногу стоял бледный барин Павел Аркадьевич. В его руках дымилась уже знакомая двустволка. Медведи сдержанно заворчали, но я подозревал, что второй ствол еще заряжен, и не мог позволить себе роскошь — подставить под пулю чью-то жизнь.

— Прекратите стрельбу! Здесь женщины и… нет детей. Ольга Марковна, скажите ему, пожалуйста, что вам не причиняют вреда, пусть уберет свое дурацкое ружье.

— Как это не причиняют? — стервозно вопросила графиня, подбегая к мужу. — А кто собирается поить меня всякой дрянью?

— Но… это же в лечебных целях.

— Сережка, не оправдывайся. Вот он, значит, каков, мерзавец, топтавший копытами маленького беззащитного медвежонка. Сейчас, сейчас… Одно маленькое заклинание, и я превращу его в мусорное ведро.

— Какое хамство! — вновь возвысила голос барыня. — Мало того, что чужого мужа даже на время не дают, так еще и собственного угрожают переделать!

— Не волнуйся, Оленька, — дрожа как осиновый лист, начал трясти ружьем отставной военный. — Я сейчас… я сам их всех… по-позастреляю! Беги сюда, золотце мое!

Графиня с супругом дружно отступили к открытой двери, держа нас под прицелом. Мы не рвались их преследовать. Когда хозяева скрылись и засовы лязгнули, на балконе появились две улыбающиеся физиономии.

— А вот и мы! Между прочим, раздобыли все, что нужно. Рвотного, правда, не нашлось, но зато касторового масла — целая бутыль! Серега, не томи, где жертва?

— Графиня? Только что ушла с мужем.

— Как это? Зачем ты ее отпустил? Кого же я теперь касторкой поить буду, Цилю, что ли?

— Ну уж нет! Увольте, — отодвинулся белый ангел. — В самом деле, Сергей Александрович, что здесь произошло?

— Заявился граф с берданкой, затеял стрельбу, Ольга Марковна увидела в нем героя-спасителя, и они полюбовно отступили в спальню.

— И вы их не задерживали?

— Очень надо… выстрелит с перепугу — еще попадет в кого…

Мои рассуждения прервал страшный нечеловеческий крик в глубине дома.

— Она опять превратилась в упыриху! — первой догадалась Наташа. — Надо ломать дверь! Дядя Миша!

Здоровенный медведь просто рухнул на дверь всем весом, выломав ее с петлями, запорами и косяками. Мы наперегонки бросились внутрь. В гостиной горела свеча, слышался грохот передвигаемой мебели и непрекращающиеся истошные вопли. Моя жена серой молнией мелькнула впереди, на четырех лапах она, естественно, бегала быстрее, я догадался запрыгнуть на спину медведю, а Фармазон с Анцифером неслись над головой, завывая, как фашистские истребители. Мы успели вовремя. Упыриха отчаянно крутилась по комнате, пытаясь сбросить с загривка вцепившуюся волчицу. Наташа рычала, не разжимая зубов, и я на ходу попытался поймать ее за задние лапы. Дядя Миша схватился с Ольгой Марковной врукопашную, они покатились, ломая мебель, так что мы с женой отлетели в сторону. Наташин хвост ткнулся в мой нос, я чихал не переставая. Анцифер суетился рядом, подсовывая платочек, а его братец, усевшись на шкаф, шумно комментировал очередной раунд:

— Итак, графиня кусает медведя за ухо. Ухо волосатое, ей невкусно… выплевывает. Ага, вот теперь медведь завалил нашу дамочку на развалины дивана и начал… начал… О, какой интим! Какие позы! Как он ее обнимает! Бедняжка сопит от боли и выворачивает партнеру челюсть. Ап! Она его скинула броском через голову с упором ноги в живот. Откуда такая сила? Неисповедимы тайны женского организма… Бросок, захват, подсечка! Браво, медведь! Он снова на высоте, проводит болевой прием и заламывает графине ногу за спину. Все! Она подавлена и смята… Два хлопка о ковер — просьба о прекращении поединка. Гонг! Победителем турнира объявляется медведь, дядя Миша. Цветы и аплодисменты мохнатому чемпиону!

— Фарма… чхи! зон, пожа…жа… апчхи! луйста, прекратите болтать. Лучше а-а-апчхи!!! дайте же ей слабительное, в конце концов.

— С превеликим удовольствием! Пусть мишка еще ее помучает, я как раз успею воспользоваться.

По счастливому стечению обстоятельств Ольга Марковна как раз открыла рот, матеря нас всех за то, что мешаем ей кушать, и ловкий черт махом вылил полбутылки касторового масла. Барыня поперхнулась, но дядя Миша, по душевной доброте, закрыл ей лапой рот, «чтобы не выражалась», волей-неволей пришлось глотать. Оставшуюся часть Фармазон умудрился вбухать в несчастную, когда та пыталась укусить медвежью лапу и вдохнуть свежего воздуха. Он бы и бутылку ей скормил, если бы попросили…

— Любимый, нам снова придется поколдовать. До рассвета не больше часа, если он застанет ее в образе упырихи с серебряной ложкой в желудке, она умрет.

— Фармазон уже угостил барыню касторкой.

— О, это лекарство быстродействующее. Надо поторопиться, есть шанс полностью избавить женщину от такого черного проклятья. Обними меня, нам надо рискнуть еще раз…

Наташа снова читала заклинание, видимо, какую-то силу она черпала и из меня. Дядя Миша продолжал удерживать упыриху, самыми ласковыми словами уговаривая ее не вырываться. Ольга Марковна вроде бы одумалась и притихла: я думаю, касторка и заклинание начали действовать. Вскоре в медвежьих лапах безвольно повисла соблазнительная женская фигурка. Графиня опять пришла в себя…

— А кстати, — вспомнил Фармазон, — кто