Я боялся пошевелиться.

Раздул обе щёки и лишь немного перебирал руками.

Широко раскрыв глаза, я смотрел на когти… И клыки… И горб.

То, что на поверхности казалось бесформенной почти что чёрной слизью, под водою стало ярким, необычайно ярким зелёным маревом. Поднялось, окрасилось и стало жить своей, какой-то отдельной от недвижимой фигуры жизнью.

Оно почти сияло в неверных отблесках ряби, в то время как кожа дракона больше всего напоминала пепельно-серый камень. Пластины, как узоры на скульптуре.

Случайный отсвет прошёлся, по морде.

Неподвижной.

Холодной.

Словно и не живой.

«Солоно во рту, — отметил я… — Это К-кровь⁈»

Я резко дёрнулся.

Голова понемногу начинала кружиться.

Двигаясь как будто по собственной воле, свет белёсыми пятнами бродил по дну… По торчащим под разными углами острым камням. И скелету упавшего когда-то дерева…

Дракон смотрел. Своими стальными глазами.

Неподвижная скульптура… Взгляд… И белое кольцо из ряби.

Мёрзлая птичка мне почудилась…

Я скрёб лёд короткой палочкой, и руки окоченели. Ветер задувал за ворот и уносил дыхание.

Крик петуха.

Ещё один глухой хлопок. Я почувствовал боль и дёрнулся.

Забил руками — ярко-красные разводы тянулись следом за предплечьем.

XXVII (+ рис)

Линдворм когтями оттолкнулся от края. Короткая шея изогнулась, а по длинному хвосту пошла волна. Голова размером с целого меня приблизилась. Она застыла. Пасть чуть приоткрылась.

Исчерченная то ли застарелыми шрамами, а то ли позеленевшими стыками пластин неподвижная и плоская морда.

И неподвижные белые глаза, вылезшие на макушке, словно в паре священных чаш. Словно жемчуг.

При каждом неуловимом движении зелёное марево оживало. Складывалось в подобие усов и очерчивало скулы. В какой-то момент мне почудилась аристократическая горбинка. Я начал видеть лицо.

И пасть под подбородком, которая как будто постоянно улыбалась.

Резкое движенье.

Ряд зубов вместо «шеи»!

Мимо плеча… Я почти не почувствовал движения воды… Развернулся оттолкнувшись. Прошёл сквозь зелёное марево водорослей… Позади засеребрился довольно крупный хвост. Он отплывал отдельно от прочего тела рыбы.

В воде разошлось грязно-красное, неприятное на вид облако.

Линдворм изогнулся, приподнял морду и вынырнул. Кажется люди на берегу испугались.

Рябь пошла по поверхности воды.

Запрокинув голову, змей делал глотательные движения. Он растопырил лапы с длинными когтями и медленно опустился. Длинный хвост его изогнулся, и марево последовало за движеньем.

Дракон проплыл немного и вновь стал погружаться. Приблизился, в отсветах далёкого солнца, ко дну.

Позволяя воде поддерживать большое и тяжёлое тело, огромный зверь уцепился кончиками когтей за ил. Он начал медленно перебирать и так и продвигался. Плоский, словно весло, хвост его произвольно извивался по краю. Пока пиловидная кромка переворачивалась с левого бока… на правый.

Белёсое облако, полоска поднятой тины тянулась вслед за линдвормом подобно длинному змею.

Дракон уходил.

* * *

Пробираясь сквозь молочную воду, я старался не шуметь. Поломанный и сухой, прошлогодний тростник шелестел, стоило задеть его хоть немного. Вечер наступал, и цвета терялись.

Я выплыл в тенистом затоне. Всё ещё грёб. Правда, теперь уже царапал мягкую, упругую и скользкую почву. Ноги, как и все тело, лежали при этом на поверхности воды. Стараясь не кашлять, я снова выдохнул.

Тина осталась в горле. И в носу засвербело.

«Он там!» — донёсся приглушённый возглас.

В сгущающейся тьме захрустел кустарник, прошлогодний репейник.

Сердце стучало.

Я сглотнул. Пригнувшись, чтобы всё тело вплоть до носа скрыла вода, я щекой лёг на мокрый камень. Дышал и слушал, как, утопая в тине, люди с различимым хрустом, с бранью проламываются сквозь рогоз.

Далеко.

Оттолкнувшись, медленно перебирая руками по дну и позволяя воде поддерживать тело, я «пошёл» вдоль камыша.

Звуки понемногу приближались. Меня преследовали, а я неспешно уходил. Тень от деревьев сгущалась.

Выглядывая из-за валежника, я издали видел, как Фирс Эвенгарт отдаёт приказы. Слышал ругань.

Вода у берегов шла серебристой рябью.

Взгляд мой замер. Он остановился на большой, широкой и выгнувшейся горбом спине неподалёку. Осознать это было… сложно. Принять — почти невозможно, а потому я предпочёл не заметить.

Тихо выбравшись на берег, я примерился к не слишком высокой сосне. Носок сапога оказался прорезан.

Понюхав воротник, я поморщился. Одежда так пропахла тиной, что даже тролл не смог бы учуять что-то кроме.

Сняв отяжелевший сюртук, я скатал его наподобие жгута. Машинально взглянул на руку: сор врос, оставив тёмный, хорошо различимый круг чуть побольше фарса.

«Метка заливного места».

Кора оказалась жёсткой. Рубашка на животе сразу же зацепилась и затрещала, дорогие пуговицы поотлетали. Да и боги с ними. Обхватив шершавый ствол ногами, прижавшись, я начал карабкаться.

— Тр-ан!.. Если ты не вернёшься, твоя мать пострадает.

— Врёт.

Прижимаясь грудью, я попытался перехватиться. Сердце стучало.

Первая же ветка оказалась достаточно толстой.

— Тра-ан! Ты слышишь?

На высоте как-то сразу стало спокойнее.

Всё вокруг было видно. И озеро, и верхушки низкорослых берёзок. Дыша полной грудью, оглядываясь, я с удивленьем обнаружил хвойный лес. И поле. Всё это время Эль вела нас вдоль границы болота. Должно быть, готовила побег.

— Целестина ждёт ребёнка.

— … Неправда.

Движенье и брань. По ту сторону тёмной воды высокий мужчина пытался связать наёмнице руки за спиной. Он дёргал. Кажется, неизвестный позволил себе лишнее, и тут же получил каблуков по носку сапога. Эль заметно покачнулась.

Ей как будто сложно было удержать равновесие.

Полусидя среди поломанных берёзок, тролл почесал затылок и шею под подбородком. Толстая, дублёная шкура его, должно быть, была изодрана.

— Тра-ан! Ты слышишь?… Мы не собирались трогать твоих товарищей. Ты знаешь. Но графство господина Красса сейчас зажато между поднявшимся Тнебром и землями королевы Котт. Полумиллиону душ будет некуда деться, если Его Сиятельство, Граф Январь Красс не добьётся коридора — это слишком большая цена!.. Сотни Тысяч Невинных Душ!.. Ты слышишь⁈

— … Врёт⁈..

Наклонившись, тролл ухватился за конец верёвки. Не намеренно даже, а просто потому, что он всегда передвигался в развалку, дух потянул. Он дёрнул, и наёмница едва не упала. Связанные за спиною, её руки вывернулись.

— … У нас не так много времени. (Брань Эль). Три дня! А после мы начнём Убивать твоих друзей… По одному на рассвете! Каждый день! — Фирс умолк. Кажется, он тёр гортань. — Знай, что Нас Послал Корнелий Шалудин. Мы с тобою НА ОДНОЙ стороне.

Акцент… Когда капитан кричал, разобрать что-либо становилось просто невозможно.

Но я