Тончайшие наблюдения микроволнового фонового излучения, изобретательные методы поиска частиц темной материи, регистрация всплесков гравитационных волн – все это значит, что физики всего мира работают все более интенсивно, стремясь проникнуть в далекую эру, скрывающую наши самые глубокие корни.

Заметим, что если действующие законы физики представляют собой ископаемые остатки древней эволюции, то с точки зрения онтологии мы, вероятно, должны относиться к ним так же, как и к имеющим вид законов характеристикам других уровней эволюции. Это утверждение можно даже усилить: мы могли бы утверждать, что в широких рамках квантовой космологии между фактом, что на заре современной научной эпохи в Западной Европе доминировали христианские религии и, скажем, значением аномального магнитного момента электрона в Стандартной модели физики частиц нет ни малейшей онтологической разницы. И то и другое – «замороженные случаи», просто относящиеся к очень далеким друг от друга уровням сложности.

Исходная модель Стивена при отсутствии границы – взятая в ракурсе «сверху вниз»! – есть ключ к осознанию отстаиваемого мною фундаментально исторического взгляда на физику и космологию, взгляда, который включает в себя и генезис физических законов. Гипотеза об отсутствии границы предсказывает, что, если мы прослеживаем историю первичной Вселенной настолько далеко во времени, насколько это вообще возможно, ее структурные свойства продолжают испаряться и преобразовываться, и это в конечном счете распространяется и на само время. Изначально время было слито с пространством в нечто вроде сферы с более высоким числом измерений, замыкая Вселенную в несуществование. Это заставило раннего Хокинга, еще рассуждавшего в причинных рамках подхода «снизу вверх», провозгласить, что Вселенная произошла из ничего. Но последняя теория Хокинга предлагает радикально иную интерпретацию замыкания пространства-времени в Большой взрыв. Поздний Хокинг утверждал, что несуществование в самом начале – не что-то вроде пустоты вакуума, из которой вселенные могут рождаться или не рождаться, но гораздо более сложный и глубокий эпистемологический горизонт, не содержавший ни пространства, ни времени, ни, что критически важно, физических законов. «Происхождение времени» в последней теории Стивена – это предел того, что может быть сказано о нашем прошлом, а не просто начало всего существующего. Такой взгляд в особенности подкрепляется голографической формой теории, в которой размерность времени и, следовательно, сама эволюция – основное понятие, выжимка редукционистских концепций – видятся как возникающие свойства Вселенной. С голографической точки зрения движение вспять во времени похоже на взгляд на голограмму со все более расплывающимся изображением. При этом мы в почти буквальном смысле получим все больше и больше закодированной в ней информации, пока у нас, допустим, не кончатся кубиты. Это и будет началом времени.

Поразительное свойство нисходящей космологии: она обладает встроенным в нее механизмом, ограничивающим то, что мы можем сказать о мире. Как будто точная квантовая доза информации о космосе защищает нас от желания знать слишком много. И это важно – ведь именно замыкание нашего прошлого в последней теории Хокинга и фундаментальное осознание определенной конечности, вынужденное этим замыканием, не позволяют нам безнадежно погрязнуть в парадоксах мультивселенной. В квантовой космологии мультивселенная испаряется как снег под солнцем. Нисходящая космология лишает пеструю космическую мозаику большинства ее цветов, но это сокращение, как ни странно, усиливает предсказательный диапазон теории. Так что, как и предвидела Ханна Арендт в своем критическом анализе, отбрасывая прочь архимедову опорную точку, космологическая теория вырастает, а не уменьшается. Как писал Витгенштейн в конце своего знаменитого Логико-философского трактата: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Сила квантового взгляда на космос в том, что он и правда дает нам математические инструменты, чтобы хранить молчание.

В окончательном итоге имеем глубокий пересмотр нашего понимания того, что именно космология может узнать о мире. Ранний Хокинг (а также и ранний автор этих строк) искали более глубокого понимания видимого устройства Вселенной в физических условиях, сложившихся при возникновении времени. Хокинг предполагал – мы предполагали, – что существует фундаментальное причинное объяснение, глубоко скрытое в управлявшей Большим взрывом математике, объяснение, которое бы определяло, «почему Вселенная такая, какая она есть», как часто говаривал Стивен. Другими словами, мы предполагали, что существует окончательная теория, которая заменяет физическую Вселенную – или мультивселенную. Перевернув космологию вверх тормашками и вывернув ее наизнанку, поздний Хокинг объявил, что его раннее альтер эго ошибалось. Наша нисходящая перспектива переворачивает иерархические отношения между законами и реальностью в физике. Она ведет к новой философии физики, которая отбрасывает представление о Вселенной как о машине, управляемой безусловными и существовавшими изначально законами, и заменяет его взглядом на Вселенную как на вид самоорганизующейся сущности, – в ней появляются все типы возникающих структур, и наиболее общие из них мы зовем законами физики. Мы могли бы сказать, что в нисходящей космологии законы подчиняются Вселенной, а не Вселенная – законам. Эта теория утверждает, что, если на великий вопрос существования есть ответ, искать его надо внутри этого мира, а не в структуре абсолютов вне его.

Общие принципы нашего подхода «сверху вниз» я подытожил во взаимосвязанной триаде, набросанной на рис. 43. Эта схема обобщает общепринятую парадигму физики, в которой три опоры – истории, генезис и наблюдение – не переплетены, но рассматриваются как отдельные разобщенные сущности, каждая со своим статусом. Триада дает новые рамки для предсказаний, рамки, в которых индуктивный процесс конструирования законов Вселенной описывается внутри них же и в которых, вследствие этого, наши физические теории видятся как выбор одной возможности из многих. Взгляд «сверху вниз» состоит в том, что законы физики есть свойства Вселенной, выведенные из собранных данных и обработанные посредством вычислительных алгоритмов[209], а не проявления некоей вечной истины. Преемственность физических теорий понимается как идентификация все более общих структур, охватывающих все большее число взаимосвязанных эмпирических явлений. Конечно, это движение от частного к общему намного увеличивает предсказательную силу и практическую применимость физической теории. Но это совсем не значит, что мы стремимся к окончательной теории, уникальной, независимой от ее структуры и от наших данных. Всегда существует огромное количество теорий, которым удовлетворяет конечный набор данных – точно так же, как существует огромное множество кривых, которыми можно интерполировать конечное множество точек. Нисходящий подход в космологии означает, что, спускаясь все ниже, мы все время будем находить преемственные теории, но никогда не придем к конечной точке. В некотором смысле последняя теория Стивена констатирует, что последней теории не существует.

Свободная от любых притязаний на то, чтобы быть абсолютной истиной, нисходящая космология способствует открытию новых горизонтов во многих сферах мышления, от искусства до науки, достигая при этом разнообразных целей и приводя к взаимодополняющим прозрениям. Если наше мышление «сверху вниз» действительно содержит семена нового мировоззрения, то это мировоззрение насквозь