Шрифт:
Закладка:
Парень снова загрузился размышлениями, пока я переводил дух.
Потом Изуку снова неуверенно подал голос:
— Но вы…
— Кхм-кхм.
— … т-ты?
— Мы одного возраста, — ага, как же, — и я, если честно, терпеть не могу все эти хонорифики и официоз. Честное слово, дождаться не мог, пока в интернациональное заведение поступлю и можно будет друг друга просто по фамилии звать.
— Ну хорошо… в общем… ты не прав, Нирен-ку… Нирен. Ты не прав в том, что я был единственным, кто поступил правильно с Центра! Ведь ты сделал то же самое! Даже нет, ты сделал все лучше… Я видел…
К концу речи Изуку распалился и чуть не выпрыгнул из кровати, лучась истовым обожанием героизма во всех его проявл… стоп.
Оу.
Как я понял через полминуты, я все-таки изменил канон. Пока я бегал и бил робота по лицу, похоже, что Мидорию вылечили и поймали раньше — «той симпатичной девочке с гравитацией» кто-то помог. Видимо, так случилось потому, что второй робот был неуправляем, и преподаватели для подстраховки «вышли на свет» заранее.
В итоге он видел то, что я сделал. Не знаю, хорошо это или плохо… придется с этим жить в любом случае. Хотя, может быть, для моих целей наладить с ним взаимодействие это и отлично… правда, если он теперь перед каждой моей фразой будет заглядывать мне в рот с обожанием в глазах, я его просто прибью. И закопаю. И сам стану протагонистом, хе-хе.
Мидория тем временем, краснея (с этим надо что-то сделать. В бордель сводить? Ночной марафон порнухи устроить?), делился тем, что мои действия для него послужили примером того, как нужно было поступать и ему самому. Мол, я сохранил дееспособность и сам справился с тем, чтобы выжить, тогда как его ловили всей толпой после одного-единственного удара.
Перед ответом ему, я постарался принять беззаботный вид… но, походу, вышло не очень. В конце концов, я сам не железный.
— Ты не совсем верно понял. Дело в том, что… сделал я все, может быть, и эффективно — хотя мне потребовалось больше десяти ударов там, с чем ты справился за один — но я изначально был распределен на другой Боевой Центр. «С», если конкретно. И, эм… сбежал с него, чтобы попасть к вам. Такая вот история. Так что… ха-ха… это уж скорее меня не примут в Юэй.
Ну и черт с ним. Я уж точно не буду хандрить по этому поводу… слишком сильно. Все равно через неделю результаты узнаю.
— Но зачем?.. — распахнул Мидория свои огромные зенки в искреннем сопереживательном непонимании. Бля буду, ему надо было бабой родиться. — Это же, ну… экзамен в Академию Юэй! Зачем кому-то могло понадобиться так рисковать⁈
Я вздохнул. Почему бы и не поделиться?
— Видишь ли, увидев через стену своего Центра робота, который рос, я сразу понял, чья причуда могла послужить тому причиной. Вместе с тобой сдавала моя школьная подруга. Ее причуда может делать вещи меньше. Или больше. Или, как сейчас оказалось, намно-о-ого больше. Так сложилось, что мы с ней несколько раз изучали ее причуду в…
К концу истории у Мидории голова устала кивать в согласии, рот — бормотать всякие теории, а глаза снова оказались по пять копеек (японских черт в его внешности, если честно, не наблюдалось вовсе). Ей-богу, я с него угораю.
— Но ведь ты поступил правильно! — воскликнул он, справившись с эмоциями. — Точно так же правильно, как я! Даже лучше!
Потрясающе. Теперь уже он утешает меня. Быстро же этот парень учится…
Вообще, ощущения от беседы с Мидорией специфические. Вроде на поверхности ботан ботаном, задохлик, задрот, рохля и всякие другие некрасивые термины. Но чуть-чуть копнешь глубже во время диалога — и вдруг там обнаруживается острый, цепкий, я бы даже сказал, опасный своей изобретательностью ум.
Добавить к этому его непробиваемые героические идеалы, а так же неадекватно высокий болевой порог и сильную волю, о которых я знал из будущего — и становится понятно, почему именно он станет следующим Всемогущим. Уже становится.
Ну и, разговаривая с ним в дальнейшем, я с удивлением обнаружил, что у нас есть кое-что общее, несмотря на всю общую… школьную… сопливую конституцию Изуку. Он ощущался как… как мой младший, нескладный и местами наивный брат, которого я давным-давно не видел. Но когда-то давно мы жили рядом. Любопытно.
Тут наш диалог прервали:
— Хо-хо… вы уже проснулись, ребятки?
На сцене медленно появилась маленькая, седая, сгорбленная бабушка. Мидория завис на середине фразы, глядя на нее как… не знаю, заяц на волка, не иначе.
— Хорошо, хорошо… двигайтесь сюда, поближе, у меня для вас кое-что есть, — подгребла к нам эта милая старушка, опираясь на трость в виде большого… игрушечного… шприца? Отложила трость. Сунула руку в карман. И протянула нам каждому по ладошке.
Там были конфеты. В ярких обертках.
Я уставился на это, подняв бровь.
Мидория со сдавленными благодарностями сгреб пестрые фантики, правда, тоже не спешил открывать.
— Хм… смотрю, вы у нас маленькие недоверчивые цундеры, хе-хе… ну что ж. Меня зовут Чио Шузенчи, хотя меня чаще называют Исцеляющей Девочкой. Я медсестра Академии! Старшая медсестра, попрошу заметить, хе-хе… и это я вас лечила после экзамена. Сладкое вам нужно, чтобы восполнить запас энергии в клетках. Так что кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Вас обоих пытались разбудить еще на территории Центра, но вам обоим так нужен был сон, что мы решили дать вам отоспаться у меня. Кушайте-кушайте!
Мидория рассыпался в благодарностях на десятки маленьких Мидорий и начал есть.
Я сдержанно поблагодарил и ссыпал конфеты в карман. Не люблю сладкое.
Бабушка-китаянка медленно дошла до своего стула рядом с заваленным документами столом, которые я до этого не заметил за шторой, и, усевшись, принялась умильно наблюдать, как Мидория исправно давится ирисками.
И тут я почувствовал какую-то… фальшь, я не знаю.
Понимаете, за годы, которые я живу в этом мире, я уже привык к его, м-м, можно сказать, постоянному, стабильному безумию. Он бывает абсурдным, он бывает странным, ярким и психоделическим, и это — единственная константа. Вон, трость в виде игрушечного шприца —
