– Тебе лучше не знать.

Что-то зашуршало на той стороне трубки. Я закрыла глаза. Хоть я не видела сейчас Максима, но слышала этот звук каждый раз, когда он был рядом. Так шуршала кожа его красных автомобильных перчаток.

– Ты гонщик, – начала я рассуждать вслух, – и ты не расстаешься с перчатками. Алла подсыпала в них какой-то токсин, который проникает через кожу. Так?

– Почти, Кирыч. Не расстаюсь я еще с машиной. Она сыпала токсин на руль. Поэтому я ношу перчатки.

Точно. Он ведь еще и брызгал постоянно антисептиками на руки или руль автомобиля. Он отбрыкивался от меня в приступах аллергии, боясь передать токсин и мне.

– Нейротоксин? Как на шкуре ядовитых лягушек?

– В первые сутки после отравления у меня отнялись ноги. За неделю потерял тридцать процентов веса. Не было сил веки поднять. Она сказала, если я не буду подчиняться, когда ты приедешь в дом, если не буду делать все, что скажет, то это повторится и во второй раз противоядие она мне не даст, а чтобы не забывал, подстегивала кнутом из коротких эпизодов «аллергии», от которых я переставал видеть и держаться на ногах.

Помолчав, Максим добавил:

– А если бы не мне, Кирыч, если бы она подлила токсин тебе? Ты, я – мы насекомые для нее. Что, если оторвать бабочке крылья или человеку ноги? Для нее нет разницы.

– Ты говоришь мне это все, потому что она тебе приказала?

– Она не найдет меня…

– Ты просто сбежал?

– Типа да. Пока ноги не отнялись. И тебе советую.

Как будто мне было куда, кроме как не в будущее, ведь прошлого с меня довольно.

– Журавли не бегают, Максим. Они летают.

– Станция. Слушаю, – ответили мне, когда я набрала номер Фрингиллы, отыскав телефон в интернете.

– Добрый день. Мне нужно поговорить с отделом кадров.

– По вакансии?

– Да, – этот ответ было озвучить проще, чем объяснить, что меня интересует пропавший в Москве бывший сотрудник.

– Последние цифры тридцать шесть. Звоните.

Я набрала номер еще раз с тройкой и шестеркой на конце.

– Орнитологическая станция. Отдел кадров.

– Здравствуйте. Где-то год назад у вас работал сотрудник Константин Серый. Он пропал без вести и объявлен в розыск в Москве, – то ли врала, то ли говорила я правду. Уже переставала различать эти понятия. Они стали серыми. – Нужно сообщить об этом его семье. У вас нет их телефона?

– Какой ужас! Константин Серый пропал без вести? Где? – произнесла женщина. Я услышала, как она отставила чашку и перестала жевать.

– В Москве.

– А, ну да… он вроде ездил в Москву. А вот, нашла ихний номер!

– Пишу.

Она продиктовала городской телефон.

– Отца зовут Борис Васильевич. А вы ему, Константину-то, кто будете? Жена? Говорили, невеста у него в Москве-то.

– Нет, я с ним… училась в институте.

– Горе, горе… ну звони, девочка! Звони скорее! Только не сразу вываливай. Борис Васильевич и так уж немолод да хвор.

Трясущимися руками я набрала домашний номер Серых. Трубку через три длинных гудка взял мужчина. И голос, тембр так был похож на Костин, только звучал старше.

– Здравствуйте, – начала я, – меня зовут Кира. В Москве я училась вместе с вашим сыном Константином.

– Здравствуйте, Кира, – ответил Борис Васильевич. – Вам Костик нужен? – вздохнул он. – Эх, Костик, Костик…

– Да, но… – мялась я, – знаю, его нет дома.

– Увы, – согласился Борис Васильевич, – но после семи должен уж подъехать. Вы перезвоните или мне записку какую для него оставить?

– Что… п-простите?

– Записать могу. Он должен вечерком вернуться. Часикам к семи обещал.

– О-т-к-у-д-а в-е-р-н-у-т-ь-с-я? – прозвучал мой голос именно так: каждая буква – отдельный выталкиваемый звук. – Я не туда попала…

– Костю Серого ж вы ищете? Так, барышня? Только он… ну ладно… Костика же вам нужно, да?

– Костю Серого.

– Все верно. Это наш домашний номер. Два дня, как он из Москвы вернулся. Мы с матерью рады. Не заладилось у него там, в Москве-то. А почему – молчит, э-хе-хех, – вздохнул Серый-старший. – Странный он вернулся. Не узнаем мы его. Молчит. И печальный. Ничего не ест. С рассветом уходит куда-то. Вы не знаете, ничего с ним в столице-то не случилось?

– Не знаю… я просто его… потеряла.

– Сами чуть его не потеряли, ну да ладно, э-хе-хех, вы номер-то его мобильный запишете?

Мои остекленевшие зрачки покрылись банной испариной. Я не записала цифры. Запомнила. Сразу набрала. В номере была двойка, и мой палец завис над ней на пару секунд.

Четвертый звонок, и каждый раз я получала ответ. Давно такого не было. Четыре долгих гудка. Сто тысяч четыре удара моего сердца. Предынсультное, предобморочное, предынфарктное состояние.

– Да?

Один слог. Его.

Один выдох. Наш.

Одно упавшее на кафель тело. Мое.

В.

Трубке.

Был.

Голос.

Кости.

Глава 22 (привет, мам!)

Та самая Кира из прошлого

Стало холодно. И мокро. Еще немного – и разобью зубы от скорости, с какой колотил меня озноб.

– Наверное, она с непривычки перепарилась, – услышала я голос Светы. – Кира? Ты как? Слышишь меня?

– Да… – произнесла я слово, что секунду назад прозвучало из телефона.

Своим голосом. Не голосом Кости. А был ли он? Что вообще это было?

– Светка… – поднялась я с кафеля, неуклюже кутаясь в простыни и сгорая от стыда, что все вокруг на меня смотрят. – Я нашла его…

– Кого?

– Серого журавля.

Подруга переглянулась с администраторшей. Потом они вдвоем проводили меня под руку в раздевалку и дали стакан воды. Но меня уже не было. На этой лавке. В этой бане, в городе… мысленно я летела в Калининград. К нему. Туда, где Костя.

Отправив подругу домой на такси, но оставив у себя до вечера ее телефон, я нашла укромную скамейку во дворе жилого дома, выпила залпом сладкую газировку, чтобы пустить по венам глюкозу и не грохнуться второй раз.

Костя снова быстро ответил на звонок.

– Алло.

– Костя? Это я, Кира.

– Кира?.. Вас Кира зовут?

– Ты только молчи. Все неважно. Можешь не рассказывать, что случилось в отеле. Мы можем сделать вид, что ничего не было. Слышишь? Мне все равно, как ты оказался в Калининграде.

Он вздохнул, а я продолжала тараторить:

– У тебя все хорошо? Когда ты вернешься? А хочешь, я к тебе приеду?

– Кира, простите меня.

– Не надо со мной на «вы», Костя, не притворяйся, нас никто не слушает. А если хотят, пусть прослушивают! Плевать!

– Да, я вас слышу. Только… – Помолчав, он добавил: – Я не Костя Серый.

– Что ты говоришь?.. Ты Константин Борисович Серый. Костя, прошу,