Только бы не сбиться – иначе он со своей ношей будет блуждать по Истиру до утра, а там силы заклятий совсем иссякнут, а с ними и надежды на успех. Не может все это быть напрасно! Один раз добыв свою удачу, Держимир был полон решимости до смерти не выпускать ее из рук и все крепче сжимал бьющуюся девушку. А она оказалась удивительно сильной и упрямой: если бы не ожесточенная решимость и упрямство самого Держимира, то едва ли он ее удержал бы. Это же рысь какая-то, а не княжна!

Сжав зубы, Держимир шагал и шагал вслед за Озвенем, который протаптывал ему дорогу. Он почти наткнулся на полузанесенный валун – тот был так огромен, что его черная макушка возвышалась над глубоким снегом. И Держимир чуть не закричал от радости: именно к этому валуну ему и нужно было выйти. Это уже берег, но под снегом разница между льдом реки и землей была не видна.

Береговой хребет круто изогнулся вверх – к опушке леса. Впереди мелькнули темные стволы, навстречу двинулись люди. Раздались обрывки радостных голосов: все увидели девушку на руках у князя.

– Баян где? – прохрипел Держимир, отворачивая лицо от снега, чтобы не намело в рот.

Никто ему не ответил, но Дозор принялся колотить мечом по щиту. Другие тоже загремели оружием, подавая знак своим, что дело сделано. Нестройный звон был хорошо слышен сквозь вой ветра, и зимние духи разлетались прочь, испугавшись острого железа. Держимир передал девушку Озвеню, попытался оглядеться. Кто-то размашисто хлопнул его по плечу, и он узнал брата. Можно было уходить. Железный звон прекратился, отроки потянулись по тропе в лес.

Под прикрытием деревьев буря была не так страшна. Порывы ветра ослабели, запутавшись в стволах, снег застревал в ветвях, и можно было идти почти свободно. Озвень шагал в середине строя, перекинув девушку через плечо. Наверное, она устала, поскольку больше не вырывалась. Вокруг было темно – наконец-то пришла настоящая ночь. Впереди мелькнул огонек – зажгли факел, и рыжее пламя плескалось, пригибалось и рвалось на клочки под ветром, но не гасло.

Дрёмичи все шли и шли, молча, упрямо и быстро, как настоящие лешие. Далеко-далеко меж ветвей затеплился рыжий глаз огня – это Звенила жгла костер на той поляне, которая несколько дней служила им приютом. Оттуда начиналась дорога назад, в родные земли.

* * *

Наутро был тихий и ясный день. Мир лежал погребенным под грудами пушистого, ослепительно-белого снега, и вчерашний буран казался дурным сном. Но он был не сном, а страшной явью, едва не наделавшей больших бед. Княжича Светловоя нашли в снегу счастливым чудом: один из отроков буквально споткнулся об него. Еще немного – и наследник Велемога был бы погребен навеки. До сих пор он лежал в шатре без памяти и не мог рассказать, почему лишился чувств.

А еще пропала Смеяна – ее нигде не могли найти. Смолятичам не было до нее особого дела, но отроки Светловоя не знали, что и подумать: она ведь не из тех, кто может заблудиться. Дарована рассказала, что ее увел из шатра кто-то из отроков, но никто ничего не знал о ее судьбе.

А на ровной пушистой поверхности снежного моря не оставалось к утру ни единого следа.

Глава 2

За ночь «лешие» Держимира ушли верст за пятнадцать – немало по такой дороге. Княжну посадили на коня, а повод Озвень намотал на кулак, и Держимир почти не думал о ней по дороге. Он так устал, что не мог думать ни о чем, кроме отдыха.

Телу его было тяжело, но душу заполнило удивительное, непривычное и оттого особенно сладкое чувство покоя. Напрасно он напоминал себе, что они идут по землям дебрического оборотня и каждый миг следует ждать беды, да и Велемог со Скородумом, когда узнают о похищении княжны, не останутся сидеть сложа руки. Все напрасно – гора свалилась с плеч Держимира и безнадежно отстала, ей было больше его не догнать и не забраться на усталые плечи. Держимир сидел в седле, мерно покачиваясь и закрыв глаза, и ему было так хорошо, как будто он уже достиг исполнения всех своих желаний и надежд.

О Дароване он вспомнил только под утро, когда в лесу стало понемногу светать и пришлось задуматься об остановке. По глухим лесам можно было идти и днем, но сейчас предстояло пересечь местность возле городка Хортина. Эти места были населены довольно плотно, и при свете дня было мало надежды пройти здесь незамеченными. Надежнее было затаиться в дебри погуще и переждать до темноты. Дозор уверенно вел дружину к укромной поляне, где они останавливались по пути сюда.

Размышляя, не развести ли костер, чтобы девушка погрелась, Держимир внезапно сообразил, что почти не помнит ее. Он видел ее только один раз, год назад, и смутно помнил, что она показалась ему красивой, только прическа ее из трех кос насмешила, а надето на ней было что-то голубое, то ли с серебром, то ли с жемчугом. Тогда она была молчалива и почти не поднимала глаз. Хорошо, что на самом деле она оказалась совсем не такой робкой и беспомощной. Вспомнив, с какой дикой силой она вырывалась, Держимир усмехнулся с тайным удовольствием: обилие жизненной силы всегда привлекало его.

Отроки впереди стали сдерживать коней, кто-то соскочил на снег. Держимир встрепенулся, стряхнул сонливость: что такое? И тут же узнал место: они добрались до своей прежней стоянки.

Постепенно вся дружина втянулась на поляну, Озвень закинул повод коня княжны на сук.

– Слезай, заря золотая! – прогудел он, по обыкновению все перепутав. – Взойди!

Воевода гулко захохотал, так что снег посыпался с верхних ветвей и несколько серых белок стремглав кинулось прочь.

– Потише ты, Громоглас! – вполголоса воскликнул Баян. – А то не только белок, а и леших распугаешь!

Княжна, закутанная в плащ с головой, шевельнулась при звуках его голоса.

– Лешие с осени спят! – просветил его Озвень. – Ты один, нежить черная, по свету шатаешься.

– А ты все же потише гуди, – сказал Озвеню осторожный Дозор. – Леший что, а вот дебричи услышат, хуже будет. Толковал же я тебе: тут на один переход пять родов живет.

– Снимите ее. – Держимир кивнул на княжну.

Баян шагнул было к ней, но Дозор отстранил его.

– Не пугай девицу, она и так напугалась, бедная. Сойди, овечка золотая, я тебе помогу, – приветливо обратился он к княжне. – Тебя тут никто не обидит.