Дублина, а тетя Кристин встретила меня на вокзале. Дорогу я перенесла с трудом. Незнакомцы сидели рядом, позади и впереди меня, но я смотрела в окно на расстилающиеся зеленые поля и притворялась глухой.

Я начала рассказывать тете Кристин историю Питера, когда мы еще ехали в машине, но ее, кажется, настолько потрясли эти новости, что она попросила меня подождать до дома. Когда мы уселись за стол с чашками чая, я начала объяснять про Питера.

– О господи, – прошептала она. – Мне кажется, Джин знала.

– Что ты имеешь в виду?

– Она подозревала, что был еще один ребенок. Она всегда говорила, что это какая-то бессмыслица – почему Дениз никогда не отпускала тебя, если в доме в Киллини у вас были разные спальни? Джин говорила, что Дениз настаивала, чтобы всегда спать рядом с тобой, хотя все знали, что там имелась спальня по соседству.

– Что? Но почему этой информации нет нигде в отцовских записях?

– Он в это не верил. Дениз отказывалась отвечать на любые вопросы о другом ребенке. Том говорил, если б у нее был сын, она бы точно так же про него вопила.

– Вопила?

– Слушай, Салли, я много лет не раскрывала рта, но твой отец мог быть настоящим тираном. А еще он мизогин. Мнение Джин никогда не ценилось наравне с его. И мне нужно тебе кое-что сказать. Я старалась быть честна с тобой во всем, в чем могла, но теперь нет смысла утаивать от тебя какую-либо информацию. И я говорю тебе все это не чтобы ранить, а чтобы ты знала правду.

– Какую правду?

– Правду про Джин и Тома, твоих папу и маму.

– Продолжай.

– Джин была гораздо умнее, чем твой отец. Она категорически осуждала то, как он с тобой обращался. Джин говорила, что он никогда не видел в тебе дочери, только пациента. Он экспериментировал на тебе, пробовал разные методы лечения и препараты, все отслеживал и оценивал. Когда ты окончила школу, Джин настаивала, чтобы ты пошла в колледж. У тебя была светлая голова, и ты могла бы заниматься чем угодно – в первую очередь музыкой, конечно, но Джин считала, ты могла бы стать и хорошим инженером. У тебя математическое мышление. Но ты не хотела ничего делать.

– Я помню.

– Но это было очень плохо для тебя, а Том настоял на переезде в еще более отдаленный уголок, чтобы еще больше тебя изолировать. Джин отчаянно хотела, чтобы ты встречалась с разными людьми. Как бы ты ни сопротивлялась, теперь ты должна понимать, что так для тебя было бы лучше.

– Наверное.

– Том не соглашался. Он хотел, чтобы ты делала только что хочешь, чтобы он мог изучать тебя. Джин готовилась бросить его, когда у нее случился удар.

– Что?

– Она страдала от повышенного давления, и стресс от бесконечных ссор с тобой и Томом по поводу твоего будущего оказался для нее слишком велик. Он относился к ней… нехорошо, Салли. Слава богу, ты никогда не видела его с этой стороны. Джин планировала уйти от него, но не знала, пойдешь ли ты с ней. Тебе тогда было уже больше восемнадцати – фактически взрослый человек. Я полагаю, она никогда не обсуждала это с тобой?

– Нет, я бы запомнила. Но перед самой смертью она хотела взять меня с собой на выходные к тебе. Это значит…

– Она знала, что ты не любишь перемены, и хотела сделать все постепенно…

– Но потом у нее случился удар?

– Да.

– Почему ты мне все это рассказываешь?

– Потому что не хочу унести с собой в могилу секреты, которые касаются скорее тебя, чем меня. То, как он обращался с твоей родной матерью, – это…

– Ты о чем?

– Если поведение Дениз не поддавалось его интерпретации, он игнорировал его и называл истерикой. Были еще те игрушечные солдатики…

– Какие игрушечные солдатики?

– Все ваши с Дениз личные вещи были перенесены в отделение больницы Сент-Мэри, где вы содержались. Их было немного. У тебя не было игрушек, кроме этих солдатиков. Дениз сказала, они не твои. Джин долго расспрашивала ее, кому они принадлежали, но она хранила молчание. Когда Джин обратилась к полицейским, ей сообщили, что их нашли под кроватью в маленькой белой спальне.

– Почему ты не говорила мне этого раньше?

– Какой смысл рассказывать о том, что ни к чему не имеет отношения? Я не вспомнила о них, даже когда тебе пришел медвежонок. Это твой брат послал его? Это он спал в маленькой белой спальне, Салли?

– Да. – Питер забрал Тоби с собой, когда ушел. Сложно представить, зачем ему нужен медведь.

– Какой странный был этот жуткий человек – разлучить мать с сыном, брата с сестрой и все равно поселить их в соседние комнаты… Тебе он понравился, твой брат?

– Питер? Да, очень понравился. Я поняла его. Большую часть времени он был тихий и задумчивый, но нужно иметь огромную отвагу, чтобы сесть на самолет и перелететь полмира, чтобы сказать правду. Я считаю, он поступил очень смело. Я очень расстроена, что Питер ушел.

Я почувствовала дрожь в груди, как будто оттуда выкачали весь воздух. И я начала рыдать настоящими слезами, первый раз в своей сознательной жизни. Тетя Кристин обняла меня, я положила голову на ее худенькое плечо, и как будто бы все горе, которое я испытала за эти десятилетия, вылилось в этот момент на кухонный стол тети Кристин. Она гладила меня по волосам и нашептывала что-то успокаивающее, как делают мамы со своими маленькими детьми.

Она захотела узнать, почему Питер так и не пошел в полицию, и я рассказала ей про его тревожность, социальную изоляцию, страх перед незнакомцами, многолетнее промывание мозгов собственным отцом. Тогда она спросила, преуспел ли он в жизни, по крайней мере в профессиональной.

– Да, – ответила я. – Он глава отдела кибербезопасности в головном офисе банка. Я думаю, он, скорее всего, вернется к этой работе.

– То есть Питер хорошо разбирается в финансах?

– О, это точно. – Я рассказала тете Кристин о смерти Маргарет и наследстве, которым я поделилась с Питером перед его уходом.

– Постой, – сказала она, – через сколько времени после того, как ты отдала ему деньги, он уехал?

– Сразу. С деньгами было очень много беготни, и мне пришлось переводить ему их в криптовалюте…

– Так, подожди, то есть Питер приехал, пробыл у тебя два месяца, ты отдала ему миллион евро и потом он исчез?

– Питер не исчез, он поехал домой. Он написал, что не чувствует себя здесь на своем месте.

Тетя Кристин какое-то время