Шрифт:
Закладка:
– Питер, ты знаешь, когда мы получили результаты ДНК, там оказались данные про твою дочь, но ты никогда не говорил о ней…
– У меня нет дочери, – заявил он. Я открыла ноутбук и показала ему сайт, где было ясно сказано:
ПГ [его инициалы]
Аманда Херон
Родитель/Ребенок 50 % общей ДНК
Я кликнула на имя Аманды Херон. В дате рождения был указан 1996 год.
– У тебя совершенно точно есть двадцатитрехлетняя дочь. Мне казалось, ты говорил, что у тебя не было отношений с девушками?
Он опрокинул свою рюмку портвейна, потом налил еще, и повисла долгая пауза.
– Питер? – обратился к нему Марк. – Что происходит? Ты знал о ней?
– Я не знал ее имени. У меня было, ну, вы знаете, несколько приключений на одну ночь, и одна из этих женщин пришла ко мне и сказала, что беременна, но я не поверил ей, да и в любом случае, отцом мог быть кто угодно. – Все то время, пока Питер говорил, он смотрел в пол: наверное, от стыда.
Меня все это смутило. Он не был асексуален, как я. Тина говорила, что это не те вещи, о которых мне стоит расспрашивать у Питера. Сексуальная жизнь – это личное дело каждого, настаивала она.
– Мои… встречи сопровождались алкоголем. Я не могу говорить с женщинами трезвым.
– Ну, похоже, твоя семья больше, чем ты предполагал, – вставил Марк. – Ладно, давайте сбавим обороты. Наверное, это все для тебя как снег на голову.
Питер кивнул, и когда он поднял глаза, они были полны слез. Это еще одна разница между нами. Он плакал. Я – нет.
– Я думаю, ей будет лучше без меня. Я плохо лажу с людьми, особенно с незнакомыми.
– Но, может, она захочет познакомиться с тобой, – настаивал Марк.
– Я не буду хорошим отцом, для меня уже слишком поздно. Я даже не помню, кто ее мать.
Его не интересовала дочь. Марк хотел больше ответов, чем я, но я попросила его оставить эту тему.
За следующие несколько недель я успела понять, что Питер столь же асоциален, как и я когда-то. Я очень хорошо понимала его чувства. Он казался совсем одиноким на всем белом свете, но никогда не проявлял никаких признаков злобы или агрессии.
Я попросила его сходить вместе со мной к Тине, но он не захотел. Питер всегда находил оправдания, чтобы скрыться в комнате, когда ко мне приходили гости, и отказывался от приглашений с их стороны. Мы сказали всем, что это кузен Марка, мой двоюродный дядя, и что он приехал из Австралии, и это отчасти было правдой. Мы не хотели упоминать Новую Зеландию, потому что слишком многие друзья знали про странные посылки, которые я оттуда получала. Люди в Каррикшиди не знали разницу между австралийским акцентом и новозеландским. Но всех нам обдурить не удалось. Анджела спросила, что у нас происходит.
– С кем?
– С этим парнем из Австралии. Он твой молодой человек?
– Нет. Ты знаешь, что у меня нет молодых людей. – От такого предположения мне стало не по себе, но я поклялась хранить тайну, что он мой брат.
– Просто непохоже на тебя приглашать незнакомых мужчин в свой дом.
Сью сказала то же самое. И это было действительно странно, хотя мы с Питером друг другу нравились. Он просыпался на рассвете, уходил гулять на несколько часов, а потом всегда возвращался к ужину. Мы строго держались очередности походов в ванную. И мы ни при каких обстоятельствах не входили друг к другу в спальню. Питер принимал душ всего раз в два дня, хотя моя ванная была прекрасна. Он этого не понимал. Он перестал бриться почти сразу после приезда и в целом выглядел довольно неухоженным. Наши беседы иногда казались вымученными. Похоже, ему не нравилось, когда я играю на пианино. Стоило мне начать, и я слышала хлопанье входной двери. Это было грубо. Но это мой дом, и я могла играть на пианино, когда захочу.
Однако мы продолжали разговаривать. Почему наш биологический отец решил оставить подле себя Питера, но бросил меня? Питер описывал любящего, щедрого и великодушного отца, умного и работящего, хотя мы оба знали, что он сделал с нашей матерью и как он манипулировал Питером.
Самым сложным для Питера оказалось уразуметь, что мать ничего не говорила о его существовании. Мы передали ему все пленки и записи, только утаили от него кассету со словами: «Неважно. Я его не хотела». Но он все внимательно прочел и переслушал.
– Она сошла с ума, – заключил он.
– Да, из-за твоего любящего отца. – Марка невероятно раздражало, что Питер защищал Конора Гири.
– А что насчет других «отношений»?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что вы с ним там жили пять лет. Он мог добраться до других детей? Ты не боялся, что он может похитить еще одну маленькую девочку?
– На самом деле в том, что действительно случилось с моей матерью, я разобрался незадолго до его смерти. Мы поссорились по этому поводу. Но в качестве пациентов отец принимал только взрослых. В Новой Зеландии детская стоматология субсидируется государством, поэтому взрослая гораздо более прибыльна. И даже секретарь, которого отец нанял в офис, был мужчиной, что тогда было довольно необычно. Он никогда не охотился за другими детьми. Я уверен в этом.
– Мне кажется странным, что настолько активный педофил вдруг взял и перестал этим заниматься, особенно когда это сошло ему с рук. Может, он нашел способ от тебя это скрывать?
Питер отвел глаза.
– Слушайте, знаю, вам не нравится, что я его защищаю. Я не думаю, что он когда-либо приставал к другим детям. А еще он был мизогином. Он всегда отзывался о женщинах как о глупых, отвратительных и наглых. Они ему не нравились, это абсолютно точно.
– Знаете, – тихо вставила я, – мне кажется, Конора Гири могла в раннем возрасте травмировать его мать.
– Да? – заинтересовался Питер. – Я спрашивал его про его родителей пару раз. Знаете, мне было интересно узнать про моих бабушку и дедушку. Но он просто зажимался и менял тему.
– А почему ты так думаешь? По поводу матери? – спросил меня Марк.
– Его сестра сказала кое-что.
– Его сестра? – произнес Питер. – Вы хотите сказать, что у меня еще и
