— Но мы оттесняем их назад. Они в меньшинстве, и, если их маги падут, они потеряют своё преимущество.

Окаша усмехнулась, говоря это, но Женева могла только представлять себе эту бойню. Селфид смотрела на ряды раненых и ухмылялась. Солдаты в этой группе были не так сильно травмированы; в основном у них были поверхностные ранения, но Женева увидела одну культю, которую, как она знала, ей придётся лечить самой.

Двое солдат бросили на землю тело. Женева увидела кентавра, получеловека-полуконя, который истекал кровью из раны в боку. Кто-то бросил в него копьё, и оно сломалось, попав в тело. Он скоро умрёт, если она не сдвинется с места.

Она встала. Окаша тоже встала, и Женева направилась к кентавру. Сначала его поместили в операционный шатёр. Вырезать копьё и остановить кровотечение было сложно, но им это удалось. Хуже всего было, когда кентавр очнулся и понял, что над ним работают. Он кричал и бился, и потребовалось восемь солдат, чтобы его удержать.

— Полегче. Спокойно. Я [Врач]. Я собираюсь помочь тебе.

Женева очень медленно произнесла эти слова кентавру, глядя ему в глаза. Его грудь вздымалась; он пытался вырваться, но постепенно расслабился.

— Я не причиню тебе вреда, клянусь.

Он кивнул ей, но не расслабился до конца. Он вздрагивал, пока она извлекала наконечник копья, и только шипел, когда она сшивала его кожу. Когда всё было готово, Женеве пришлось помочь его вынести; он был необычайно тяжёлым.

Но, когда они несли его к площадке, расчищенной для раненых, Женева услышала крик:

— Вражеский солдат!

Люди вокруг неё вскинули оружие. Женева увидела, как Трисс отбрасывал людей в сторону. Он указал пальцем на кентавра, и Женева почувствовала, как её пациент напрягся позади неё.

— Это не один из наших! Это враг!

В его руках была булава. Кентавр слабо поднял руку, но на пути Трисса встала Женева. Он посмотрел на неё.

— Отойди в сторону.

— Нет. Он умрёт. Я собираюсь его вылечить.

Трисс сжал челюсти.

— Он враг. Мы допросим его и узнаем, что задумали его союзники.

Женева не двигалась. Трисс попытался отпихнуть её в сторону, но она заступила ему дорогу. Она раскинула руки.

— Я дала клятву. Если он тебе нужен, тебе придётся меня вырубить. И, если ты ранишь его, я больше не смогу лечить солдат.

Она повысила голос, чтобы все могли её слышать. Трисс приостановился, когда другие солдаты посмотрели в её сторону. Он стиснул зубы.

— Ты блефуешь.

Женева спокойно встретила его полный ярости взгляд. Она говорила так громко, как только могла, зная, что все глаза устремлены на неё:

— Если моя клятва будет нарушена, я больше не буду [Врачом].

Она чувствовала, что это правда. И у Трисса не хватит смелости проверить её слова, она знала. Каждый солдат знал, что у них закончились зелья. Если они были ранены, Женева была единственной, кто мог их вылечить.

Трисс надвинулся на Женеву.

— Он один из тех, кто разбил наши зелья! Он стрелял в нас на протяжении всей битвы! Он и всё его проклятое племя!

— Тогда отпусти его. Он может идти… едва-едва.

Женева знала, что кентавр может не пережить ночь в лагере, что бы она ни сказала. Она уставилась на Трисса.

— Отпусти его. Я – [Врач]. Это мой пациент.

Трисс указал дрожащим пальцем на Женеву.

— Я могу казнить тебя за помощь врагу.

Я не буду использовать свои медицинские знания для нарушения прав человека и гражданских свобод, даже под угрозой.

Женева стиснула зубы. Она встала перед Триссом и пристально посмотрела на крупного мужчину.

— Если ты должен, то сделай это.

— Ты поклялась подчиняться приказам!

— Я подчиняюсь высшей клятве.

[Врач] и [Сержант] сверлили друг друга взглядами в центре лагеря, полного раненых и выздоравливающих солдат. Он первым отвёл взгляд.

— Чтоб тебя. Уберите его отсюда!

Кентавр медленно поднялся на ноги с помощью Окаши. Он спотыкался, и Женева настояла на том, чтобы перед уходом сделать ему грубый костыль. Он дважды оглянулся на неё. Девушка смотрела, как он уходил. Затем она вернулась и продолжила лечить.

***

На следующий день Женева поставила свой шатёр дальше от штаба 4-го батальона. И она вывесила флаг. На нём был крест, красный, нарисованный единственным веществом, которое Женева могла использовать. Она повесила флаг высоко в воздухе на куске белой ткани. Окаша спросила, что он означает.

— Лечение. Безопасность.

— Тогда почему он красный? И почему крест?

У Женевы не было ответа на этот вопрос. Но тем не менее это был символ. Она повесила его над своим шатром и не раз находила солдат, размахивающих флагами с крестами, когда они приводили в шатёр своих друзей. Она никогда не спрашивала, на чьей они стороне. Она просто пыталась спасти жизни.

Каждый раз, когда кто-то умирал, с ним уходила частичка Женевы. Но, когда она возвращала кого-то обратно, когда они благодарили её, частичка её самой тоже возвращалась к жизни. Она ела, спала и делала всё, что требовало её тело, но Женева жила у операционного стола. Она жила, чтобы помогать жить другим.

У всех них были имена, у всех были семьи и мечты. Они просили её не дать им умереть, но они не могли молиться, потому что боги были мертвы. Поэтому Женева молилась каждым движением своего импровизированного скальпеля и каждым стежком своей иглы. Она молилась, чтобы спасти их. Она молилась науке, которой её учили, урокам, которые она старалась запомнить, и самой медицине. Она молилась о том, чтобы изменить ситуацию.

Они только начали оперировать мужчину, когда Женева услышала удар и почувствовала взрыв своими костями. Она выскочила наружу и увидела, что на лагерь напали.

В воздухе висела женщина, поражая людей огненными шарами, которые взрывались, охватывая пламенем её жертв. Она приближалась к шатру.

Женева схватила флаг, который она установила, и встала перед рядами раненых. Она подняла флаг, когда [Маг] приблизилась. Женщина посмотрела влево, когда о её кожу сломалась стрела, не причинив ей никакого вреда, и прицелилась. Стрелявшего лучника охватило огненное инферно. Затем она увидела Женеву.

[Врач] стояла, кашляя, когда её достиг дым от пожара. Её глаза слезились, но она держала перед собой флаг. Это был плохой щит, сделанный из ткани и крови, но это было всё, что у неё было.

Женщина остановилась, увидев флаг. Её взгляд метнулся к красному кресту, затем к раненым солдатам, которые пытались отползти или