– Что, доктор Шанс?

– Перестань. Я без конца копалась в себе и в наших отношениях, пытаясь разобраться. А теперь, черт возьми, я вообще не знаю, что думать.

– Он сказал, что любит тебя.

– Дело не в этом.

– А в чем? Ты ведь тоже любишь его. Когда вы расстались с Жан-Полем, ты сказала мне, что это потому, что ты все еще любишь Купа.

– Он сделал мне больно, Тэнси. Он рассказал мне, почему бросил меня тогда, – и мое сердце снова будто бы разлетелось на тысячу осколков, как и в тот раз. А он даже не заметил этого… И ничего не понял.

– Я понимаю, милая. Правда понимаю. – Тэнси обняла Лил и крепко прижала ее к себе.

– Умом я понимаю его. Если оценить со стороны то, что он сказал, – объективно, беспристрастно, – можно согласиться с его доводами. Да, конечно, с его точки зрения это было разумно. Но я необъективна. И не могу быть объективной. Мне плевать, насколько это разумно. Я была так безумно влюблена в него…

– Тебе не нужно сейчас мыслить логически. Важны только твои чувства. И если ты все еще любишь его, то простишь. Но сначала он как следует помучается…

– Да, пусть помучается! – с жаром воскликнула Лил. – Я не хочу быть справедливой и прощающей.

– И не надо! Может, пойдем к тебе? Я сделаю коктейль и назову его «Мужики – отстой». Могу остаться у тебя на ночь – и тем самым избежать общения с другим идиотом… Мы напьемся и будем обсуждать женское мировое господство.

– Звучит чудесно. Так хотела бы устроить вечеринку с тобой… Но он вернется. Пока есть необходимость меня охранять, он будет жить здесь. Придется смириться. И хотя твои шикарные коктейли очень искушают, я не могу взять и прямо сейчас напиться, потому что должна работать. Тем более что этот мудак на целых два часа вырвал меня из рабочего процесса.

Она снова обняла Тэнси.

– Боже, Тэнси. Убит человек, и его жена раздавлена горем… А я стою здесь и жалею себя.

– Ты не можешь изменить то, что уже случилось. И ты не виновата.

– Опять же: головой я это понимаю. Я не виновата, это не моя ответственность… Но внутренне все ощущается иначе. Джеймс Тайлер оказался не в том месте и не в то время. И он погиб по вине маньяка, который помешался на мне. Это не моя вина. Но…

– Думая так, ты позволяешь ему набирать очки. – Тэнси слегка отстранилась, взглянула подруге прямо в глаза и продолжала твердым уверенным голосом: – Это терроризм в отношении тебя. Психологическая война. Он хочет морально раздавить тебя. Для него Тайлер – еще одна добыча, вроде той же пумы или волка. Еще одна жертва, которую можно использовать в погоне за тобой. Не позволяй ему этого, не дай добраться до тебя.

– Знаю, ты права… – У Лил с языка чуть не сорвалось очередное «но», но вместо этого она просто еще раз обняла Тэнси. – Ты всегда умеешь меня успокоить, даже без алкоголя.

– Мы с тобой умницы.

– Это точно. Поезжай домой, а то тебя небось заждался твой мужчина-идиот.

– Да уж, пожалуй.

Лил проверила, как там поживает раненая самочка оленя. Ее рану продезинфицировали, олениху накормили и поместили в отдельный вольер маленького зоопарка. Если она достаточно окрепнет, ее выпустят на волю. Если нет… что ж, здесь она сможет найти новый дом.

Время покажет.

Еще час Лил провела, работая в кабинете. Она слышала шум моторов: машины приезжали и уезжали. Сотрудники разъезжались по домам, их сменяли ночные волонтеры. Лил подумала о том, что новая система безопасности совсем скоро будет готова и тогда она перестанет мешать жить соседям и друзьям. Теперь же все, что ей остается, это быть благодарной за их помощь.

Выйдя на улицу, она столкнулась с Галлом.

– Галл! Мы не ждали тебя сегодня.

– Все равно не могу заснуть. Лучше займусь чем-то полезным. – У Галла все еще был немного поникший вид. Но его глаза – зоркие, ясные – были наготове и излучали смертельную угрозу для врага. – Отчасти надеюсь, что этот сукин сын заявится сюда сегодня.

– Знаю, что ты пережил ужасное. Но если бы не ты, жена Тайлера до сих пор мучилась бы неизвестностью. Ты нашел его. Было бы еще хуже, если бы она до сих пор не знала правды…

Сжав губы, Галл посмотрел куда-то вдаль.

– Вилли сказал, что к ней приехали ее мальчики. Сыновья. Она теперь не одна.

– Это хорошо. Ей нельзя быть одной. – Лил легонько погладила Галла по руке и пошла дальше.

Когда она вошла в дом, то увидела Купера. Он сидел на диване, а на журнальном столике стоял его ноутбук. Увидев Лил, он поспешно – чересчур поспешно – закрыл какую-то папку.

Мельком взглянув на него, Лил догадалась: «Фотографии».

– Могу сделать сэндвичи, – сказала она. – Больше ни на что времени нет. Мне пора на дежурство.

– Я купил пиццу, она греется в духовке.

– Хорошо, тоже пойдет.

– Сейчас я закончу, перекусим и вместе пойдем на дежурство.

– Чем ты занят?

– Да так, проверяю кое-какие мелочи.

Раздосадованная уклончивым ответом, Лил прошла на кухню.

Там, на столе, в вазе красовался букет желтых тюльпанов. При виде цветов сердце сразу сжалось, глаза заслезились. Поэтому Лил отвернулась и достала тарелки. Доставая из духовки пиццу, она услышала за спиной шаги вошедшего Купера.

– Цветы чудесные, спасибо. Но ими ты делу не поможешь.

– Главное, что они тебе нравятся. – Цветочный магазин уже закрывался, и ему пришлось долго уговаривать владелицу продать ему букет. Сейчас ему было достаточно реакции Лил. – Хочешь пива?

– Нет, выпью воды. – Взяв тарелки, она развернулась и чуть не врезалась прямо в Купера: – Что такое?..

– Как насчет выходного завтра? Приглашаю тебя на ужин. Можем сходить в кино.

– Свиданиями тоже ничего не исправишь. И я не готова сейчас уезжать из заповедника надолго.

– Хорошо. Как только система безопасности будет готова, ты приготовишь ужин, а я привезу нам фильм из проката.

Забрав у Лил тарелки, Купер отнес их на стол.

– Тебе не важно, что я злюсь? – спросила она.

– Нет. Или скорее так: важнее то, что я люблю тебя. Я так долго ждал. Стоит еще немного подождать, чтобы ты перестала злиться.

– Может быть, ждать придется очень долго.

– Ну… – Он сел и взял ломтик пиццы. – Я уже говорил, что никуда не тороплюсь.

Лил тоже взяла кусочек пиццы.

– Все еще злюсь, но я слишком голодна, чтобы думать об этом.

– Пицца того стоит, – улыбнулся Купер.

«Так и есть», – подумала Лил.

И, черт возьми, такие красивые тюльпаны…

22

В своей пещере, запрятанной среди холмов, он изучал добычу. Часы, весьма достойная и приличная вещица, возможно были преподнесены в день рождения или к Рождеству. Ему нравилось представлять, как добряк Джим берет часы в руки, удивляется, радуется, дарит своей жене благодарственный поцелуй. Жена у него славная, если судить по фото из бумажника, – муженьку под стать.

Через полгода-год часы можно будет заложить и выручить кое-какую сумму. Сейчас же, благодаря добряку Джиму, он и так разжился неплохо: выудил из его карманов почти 123 доллара.

Еще он забрал швейцарский армейский нож – ножей много не бывает, – ключ-карту от