— Чего ты хочешь?

Она улыбнулась.

— Я хочу, чтобы Грегор снова включил печать портала для Маркуса.

Маркус. Это имя вызвало в памяти серебряные волосы, человека, такого же белого, как Патила была чёрной.

— Он мой муж.

— Почему ты думаешь, что Грегор послушает меня?

— Он уже однажды послушал тебя, — маслянистая улыбка изогнула её губы.

Как паук, наблюдающий за мухой, летящей прямо в паутину, Патила почувствовала, что поймала меня в ловушку. Она ошибалась. Она могла бы оглушить меня в полёте, но её паутина разорвётся, как туман, через несколько дней.

— Это должно подождать до моей свадьбы.

Она кивнула как раз в тот момент, когда фейри прорвался сквозь заросли тел рядом с нами, нависая над всеми остальными, хотя его ноги твёрдо стояли на полированном каменном полу. В ту секунду, когда глаза Эйса встретились с моими, он двинулся ко мне.

— Патила, — его голос был резким.

— Эйс.

— Я надеюсь, ты не беспокоишь Катори.

— Мы просто навёрстывали упущенное.

Она улыбнулась ему, потом мне.

— Разве не так?

Я вернула ей колкую улыбку.

— Безусловно. Было так приятно снова увидеть тебя, Патила. Не передашь ли ты мои наилучшие пожелания Маркусу?

— Я так и сделаю. Приятного вечера.

После того, как она скрылась в толпе, Эйс склонил голову в мою сторону.

— Чего она хотела?

— Она хочет, чтобы я поговорила с Грегором о печати портала Маркуса.

— Наглость, — он изучал толпу, как будто искал её.

— Она говорит, что помнит мою метку. Что это не всегда была буква W.

— Хорошо для неё.

— Я сказала ей, что поговорю с ним после моей свадьбы.

— Вот ты где! — высокий голос Анджелины раздражал мои и без того натянутые нервы.

— Вот, — она сунула мне в руку золотой кубок.

Я понюхала его.

— Расслабься. Внутри нет мальвы, — пропищала она. — Я слышала, что ты не фанатка. Если ты мне не веришь, попроси моего дорогого жениха попробовать. Он тебе скажет.

Я прикусила губу, подумывая спросить Эйса. Наконец, я сделала крошечный глоток. На вкус он был как сладкое вино, которое слишком долго настаивалось в металлическом сосуде. Когда мир не накренился и не вспыхнул странными оттенками, я сделала ещё глоток, а затем ещё один. Вскоре я осушила кубок. Как будто это не утолило мою жажду, я облизнула губы. Они восхитительно покалывали. Я снова лизнула их. Вкус, ощущение моего языка были почти изнуряющими.

Эйс выхватил кубок из моих пальцев.

— Что в нём было?

Анджелина ухмыльнулась.

— Мой свадебный подарок Катори. Что ж, за Круза и Катори.

Гнев исходил от Эйса волнами, которые обрушивались на меня, внутри меня. Мои бёдра сжались, когда я почувствовала его эмоции повсюду. Должно быть, я слегка застонала, потому что его пристальный взгляд вернулся к моему лицу.

— Ты дала ей чешуйки Дэниели? — закричал он.

— Угу. Я купила маленький пакетик на рынке Середины Месяца, но между куполом и её комой у меня не было ни минуты, чтобы отдать его ей. Лучше поскорее найти Круза, иначе она опустошит кого-нибудь из гостей. И хотя праздник фейри не был бы таким же без оргии, я чувствую, что Круз не был бы доволен, если бы он, по крайней мере, не присутствовал.

Анджелина сияла, как ангел, великолепный ангел. Доусон был прав, она была невероятной, даже ослепительной. Я потянулась, чтобы коснуться её руки, но Эйс обхватил пальцами моё запястье и перекинул меня через своё большое плечо.

— Возможно, мне следовало приберечь немного для её дуобоси, — сказала Анджелина с лёгким смехом, который звучал как крылья бабочки, как цветки одуванчика, как…

Внезапно я оказалась в воздухе.

Я взвизгнула, когда Эйс взбежал по грандиозной лестнице. Но потом я закрыла глаза, почувствовала запах ветра, огня, специй и погрузилась в блаженную томность. Я провела пальцами по спине Эйса, по жесткой ткани его синей туники, затем закатала подол, чтобы почувствовать его горячую кожу.

— Прекрати это, Кэт.

— Почему? Тебе это не нравится?

Его руки напряглись вокруг меня.

— Твою мать.

Именно то, чего я хотела.

Когда я провела ногтями по его позвоночнику, он полетел быстрее. Мурашки побежали по его золотистой коже. Он перевернул меня, и я завизжала от восторга, когда скользнула в его объятия, когда мои набухшие груди прижались к его скульптурной, вздымающейся груди.

Как будто понимая, что эта позиция даёт мне больше доступа к нему, он снова перевернул меня. Новые, восхитительные ощущения взорвались у меня за спиной. Он проворчал, перестраивая хватку так, чтобы я не была прижата к нему, а висела, как тряпичная кукла, на его жестких предплечьях.

Я слегка заскулила, но не из-за страха перед фиолетовой пустотой, а из-за отсутствия контакта. Я провела руками по его предплечьям, погладила длинные сухожилия, крепкие кости, покрытые нежнейшей кожей.

Он что-то пробормотал и прижал меня к себе, и хотя в каком-то уголке моего сознания этот звук казался возмутительным, я замурлыкала.

ГЛАВА 54. ЭЙС И Я

Эйс взлетел так высоко, что я думала, мы достигнем люстриума. Я протянула руку, чтобы погладить сверкающее скопление звёзд, освещавших Неверру ночью, но вместо этого он устремился к вершине калимбора.

Он бросился к платформе, идентичной той, что была перед домом Круза, затем пинком открыл дверь и понёс меня внутрь, всё время ругаясь. Он отпустил меня, и я споткнулась, зацепившись за толстый край прозрачного ограждения, которое вело в просторную спальню. Кровать с балдахином, застеленная простынями каменного цвета, серебристыми меховыми шкурами и мешаниной шелковых тёмно-коричневых подушек, манила меня.

Я повернулась к Эйсу, подошла к тому месту, где он стоял, и потянулась к нему. Он отпрянул.

Я моргнула, когда мешанина эмоций пронеслась по моему пульсирующему телу. Мне хотелось плакать, кричать, смеяться, прикасаться, брать, отдавать. Я остановилась на том, чтобы надуться.

— Я хочу тебя.

Его глаза были плотно закрыты, единственное движение на его неподвижном теле.

— Кэт, ты сейчас не ты. Анджелина накачала наркотиками…

Я подошла к нему и провела носом по прямой линии его челюсти. От него пахло удовольствием, безопасностью, счастьем и всем, чего я когда-либо желала.

— Я знаю, что она сделала, — как дым, желание распространилось от моего пупка до каждой из моих конечностей. Это стёрло резкие линии моих костей и раздуло мои кровеносные сосуды; это смягчило мои мышцы и наэлектризовало мою кожу.

Его глаза распахнулись, а голос раздулся, как паруса, раздуваемые ветром.

— Ты пожалеешь об этом.

— Не в этой жизни, — мои руки