поможете нам упрятать виновного за решетку. Сейчас Дженни, как и всем нам, нужно именно это. Выполните мою просьбу?

Вот он, лучший дар, который мы можем предложить тем, кто любил погибших, – отдых. Пару часов они могут посидеть спокойно, забыв про чувство вины, – ведь мы не оставляем им выбора – и перестать резать себя осколками того, что произошло. Это неоценимо важная возможность. В глазах Фионы отразились те же эмоции, которые я видел у сотен других свидетелей: облегчение, стыд и благодарность.

– Ладно. Я попробую, – ответила она.

Она расскажет нам даже то, о чем собиралась молчать, – лишь бы только продлить разговор.

– Спасибо. Понимаю, это тяжело, но вы поступаете правильно.

Фиона поставила кружку на худые колени, обхватила ее ладонями и внимательно посмотрела на меня. Уже сейчас она немного расправила плечи.

– Давайте начнем с начала, – предложил я. – Вполне вероятно, что все это никак не относится к делу, но нам важно получить как можно больше информации. Вы сказали, что Пэт и Дженни были вместе с шестнадцати лет, верно? Как они познакомились?

– Точно не знаю. Мы все выросли в одном районе, жили по соседству с самого детства, типа, с начальной школы, так что я даже не помню, когда именно мы все перезнакомились. Лет в двенадцать-тринадцать мы стали вместе проводить время – бездельничали на пляже, катались на роликах, ездили погулять по пристани в Дун-Лэаре[19]. Иногда ходили в центр в кино или в “Бургер Кинг”, а по выходным – на школьные дискотеки, если намечалось что-то стоящее. Просто детские забавы, но мы были друзьями. Настоящими друзьями.

– Самая крепкая дружба завязывается в юности, – заметил Ричи. – И сколько вас было?

– Дженни и я. Пэт и его брат Иэн. Шона Уильямс. Конор Бреннан. Рос Маккена – Мак. С нами иногда тусовалась еще пара ребят, но это была наша компания.

Порывшись в картонной коробке, я нашел фотоальбом в розовой обложке, украшенной цветами из пайеток, и раскрыл его на заложенной странице. Семь смеющихся подростков в ярких футболках сидят на стене впритирку друг к другу, чтобы все влезли в кадр, и размахивают мороженым в вафельных рожках. У Фионы на зубах скобки, волосы Дженни чуть темнее. Пэт – по-мужски широкоплечий парень с открытым и румяным мальчишеским лицом – обнимает ее, а она притворяется, что хочет укусить его мороженое. Конор – нескладный, долговязый – дурачится, изображая падающего со стены шимпанзе.

– Это и есть ваша компания? – спросил я.

Фиона слишком быстро поставила кружку на стол, немного расплескав чай, и потянулась к альбому.

– Он принадлежит Дженни, – сказала она.

– Знаю, – сказал я мягко. – Мы его одолжили. На время.

Ее плечи дернулись – внезапно Фиона почувствовала, как глубоко мы вторгаемся в их жизнь.

– Господи… – вырвалось у нее.

– Мы постараемся как можно скорее вернуть его Дженни.

– Вы не могли бы… Если управитесь вовремя, может, вообще не будете говорить ей, что его забирали? Не стоит лишний раз ее расстраивать. Этот снимок… – Фиона накрыла фотографию ладонью. – Тогда мы были очень счастливы, – еле слышно закончила она.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – пообещал я. – И вы тоже можете помочь. Если мы получим всю необходимую информацию от вас, то нам не придется задавать вопросы Дженни.

Она кивнула, не поднимая головы.

– Отлично. Так, это, наверное, Иэн. Верно? – Иэн, худощавый шатен, был на пару лет помладше Пэта, однако сходство было очевидным.

– Да, это Иэн. Боже, здесь он такой молодой… Тогда он был ужасно застенчивым.

– А это кто? – Я постучал по груди Конора.

– Это Конор.

Ответ прозвучал быстро и непринужденно, без малейшего напряжения.

– На фотографии в комнате Эммы он держит ее на руках после крещения. Он ее крестный отец?

– Да. – Стоило упомянуть об Эмме, и лицо Фионы застыло. Она прижала кончики пальцев к снимку, словно пытаясь погрузиться в него.

– А это, значит, Мак? – бодро спросил я, переходя к следующей фотографии. Пухлое лицо, короткие жесткие волосы, раскинутые в стороны руки и кипенно-белые “найки”. По одежде сразу видно, к какому поколению принадлежат эти дети, – никаких обносков или заплаток, только новенькие вещи от модных брендов.

– Да. А это Шона.

Рыжие волосы, которые пушились бы, если бы она не тратила уйму времени на их выпрямление. Я был готов поспорить, что под слоем искусственного загара и макияжа прячутся веснушки. На секунду у меня возникло странное ощущение – мне почти стало их жаль. В моем детстве все – и я, и мои друзья – были бедны; хорошего в этом мало, зато и забот меньше.

– Они с Маком всегда могли нас рассмешить. Я и забыла, что когда-то она так выглядела. Сейчас она блондинка.

– Значит, вы по-прежнему поддерживаете связь? – спросил я и поймал себя на надежде, что ответ будет положительным – не из-за расследования, а ради Пэта и Дженни, потерпевших кораблекрушение на холодном необитаемом острове, продуваемом морскими ветрами. Было бы приятно узнать, что у них остались какие-то корни.

– Да нет, не особо. У меня есть их телефоны, но мы уже сто лет не общались. Надо им позвонить, сказать, но я просто… не могу.

Она поднесла кружку к губам, чтобы спрятать лицо.

– Оставьте телефоны нам, – предложил Ричи. – Мы сами все сделаем. Вам незачем беспокоиться.

Фиона кивнула, не глядя на него, и зашарила по карманам в поисках телефона. Ричи протянул ей страницу, вырванную из блокнота. Пока она писала, я спросил, решив вернуться к более безопасной теме:

– Похоже, компания у вас была дружная. Как же вы потеряли связь друг с другом?

– Жизнь развела. Когда Пэт, Дженни и Конор поступили в колледж… Шона с Маком были на год младше их, мы с Иэном – на два, так что мы уже не были на одной волне. Они могли ходить в пабы и в настоящие клубы, знакомились в колледже с новыми людьми… А без них остальные просто не… Это было уже не то. – Она вернула Ричи бумагу и ручку. – Мы все старались поддерживать дружбу и первое время постоянно встречались. Это было так странно – внезапно оказалось, что встречи надо планировать за несколько дней, и все равно кто-нибудь вечно выбывал в последнюю минуту, – но мы все-таки регулярно собирались – правда, все реже и реже. Еще пару лет назад мы каждые несколько недель встречались, чтобы пропустить по пивку, но потом… все как-то разладилось.

Она снова обхватила кружку обеими руками и принялась вертеть ее, наблюдая за тем, как кружится чай. Его запах делал свое дело – совершенно чужая комната стала казаться уютной и безопасной.

– На самом деле что-то пошло