Шрифт:
Закладка:
Кремлёвская больница в те годы не имела хирургического отделения, её только начинали обустраивать, насыщать современным по тем временам медоборудованием для полноценного лечения высшей номенклатуры страны. Государственных, партийных чиновников оперировали в Боткинской (в прошлом Солдатёнковской) больнице.
Эта больница была построена на деньги фабриканта Козьмы Терентьевича Солдатенкова в 1910годуна 12 гектарах земли на Ходынском поле, близ Петровского парка. Солдатенков умер в 1901 году, но оставил завещание, в котором изложил своё желание, чтобы за счёт пожертвованных им более двух миллионов рублей «устроить и содержать в Москве бесплатную больницу для всех бедных без различия сословий, званий и религий под названием “больница Солдатенкова”».
Больница имела семь корпусов: терапевтический, хирургический, дифтерийный, скарлатинный, инфекционный, «для смешанной инфекции» и приёмный. В ней применялись новейшие методы лечения, анестезия, наркоз, асептики. Здесь работали лучшие столичные медицинские специалисты, такие как знаменитый терапевт Фёдор Александрович Гетье (с 1919 года лечащий врач Ленина и Троцкого), крупнейший хирург своего времени Владимир Николаевич Розанов (заведующий хирургическим отделением больницы), известный патологоанатом Алексей Иванович Абрикосов и другие.
В 1920 году Солдатенковскую больницу переименовали в Боткинскую в честь выдающегося терапевта и клинициста Сергея Петровича Боткина.
28 октября палату № 19 в «Кремлёвке» Фрунзе сменил на палату № 33 в «Боткинке».
На следующий день в 12 часов 40 минут Михаила Васильевича начали оперировать. Очкин ввёл анестезию. Фрунзе плохо переносил наркоз, поэтому трудно засыпал. Для общего обезболивания вначале было применено 140 граммов эфира, Фрунзе не засыпал, и Очкин перешёл на анестезию хлороформом. Лишь через 30 минут приступили непосредственно к операции.
Проводил её Розанов, ассистировали Греков, Мартынов, Обросов, Касаткин, Капель и Левин. В ходе операции у Фрунзе наблюдалось частое падение пульса, приходилось прибегать к впрыскиваниям для возбуждения сердечной деятельности...
Прошло больше часа, как был сделан последний шов на разрезе брюшной полости, больной не выходил из-под наркоза. Врачи заволновались, стали стимулировать его пробуждение. Он медленно открыл глаза. Лицо его было очень бледным. Профессор Греков мягким голосом спросил: «Михаил Васильевич! Как чувствуете себя?» Тот едва слышно произнёс: «Лучше...» — и закрыл глаза.
Накануне операции в больницу к Михаилу Васильевичу приезжали Сталин и Микоян. Их к больному не допустили. Профессор Розанов категорически отрезал: «Нельзя. После...» Сталин попросил у Розанова листок бумаги, для записки Фрунзе. Тот подал свой личный бланк. Генсек написал:
«Дружок!
Были сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти — не пустил, язва. Мы вынуждены были покориться силе. Поскучай, голубчик мой. Привет. Мы ещё придём, мы ещё придём...
Коба».
Неизвестно, передал Розанов записку Фрунзе, прочитал её Михаил Васильевич или нет, однако в архивах она сохранилась...
30 октября в печати, в разделе хроники, появилась заметка с сообщением:
«Вчера в Боткинской больнице профессором В. Н. Розановым была проведена операция по удалению круглой язвы желудка больного тов. Фрунзе».
Итог сообщения был оптимистичным:
«Операция прошла благополучно. Состояние тов. Фрунзе вполне удовлетворительно. По предположению врачей, через две недели тов. Фрунзе будет здоров»[260].
Оптимизм был преждевременным. Больше суток врачи боролись с продолжавшейся сердечной слабостью Фрунзе. Наркомвоенмор умирал. Утром 31 октября 1925 года он скончался.
В больницу прибыли Сталин, Рыков, Микоян, Бубнов, Уншлихт, Енукидзе. На их лицах лежала печать растерянности и горя.
В тот же день экстренные выпуски газет вышли с правительственным сообщением. В нём говорилось:
«31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич Фрунзе.
Союз ССР потерял в лице умершего опытного, закалённого в революционной борьбе вождя революционного народа, потерял борца, который всю свою жизнь, от подпольного кружка до ожесточённых боёв в Гражданской войне, был на самых опасных и передовых постах.
Армия и флот потеряли одного из лучших знатоков военного дела, организатора Вооружённых сил Республики, непосредственного руководителя победы над Врангелем и организатора первого победоносного удара против Колчака.
В лице покойного сошёл в могилу виднейший член правительства, один из лучших организаторов и руководителей Советского государства...»[261]
О причине смерти Фрунзе ходили всякие версии и в 1930-е годы, и в 1950-е, после смерти Сталина; особенно они расцвели в постсоветское время. Основная из них в различных интерпретациях — Фрунзе был умерщвлён по приказу генсека Сталина. Последней придерживалась оппозиция, сторонники Троцкого. К ней склоняются и многие сегодняшние историки.
По мнению троцкистов, Сталин после смерти Ленина делал всё, чтобы взять под свою руку РККА. И он этого добился. Троцкий, «вождь и строитель Красной армии», как звали Льва Давидовича в РККА, был смещён со своего поста, его преемником стал герой Гражданской войны, успешно командовавший армиями и фронтами Михаил Васильевич Фрунзе. Правда, Сталин не очень хотел, а вернее сказать, совсем не хотел видеть его во главе Вооружённых сил СССР. Ветеран партии, близкий соратник Ленина, Фрунзе трудно шёл на тесное сближение со Сталиным, не включался в его интриги. Такой наркомвоенмор, естественно, не подходил человеку, стремившемуся к неограниченной власти в партии и государстве.
Набиравшему руководящую силу генсеку на главном военном посту страны требовался надёжный, лично преданный человек, а именно давний друг и соратник Клим Ворошилов, вполне отвечавший всем этим требованиям. Но на тот момент нельзя было напрямую пересадить командующего войскам МВО в кресло наркомвоенмора, отодвинув Фрунзе. Большинство членов Политбюро могло неправильно понять генсека...
Была и такая версия: летальный исход Фрунзе связан с медицинской ошибкой — передозировкой наркоза, которую сердце прославленного военачальника не перенесло.
Официальному заявлению правительства о смерти Фрунзе от паралича сердца верили немногие. В том числе и в высших партийно-государственных кругах.
Жена Фрунзе — Софья Алексеевна — говорила, что сердце Михаила Васильевича было крепким и остановилось оно не просто так, его преступно остановили. Она тяжело переживала уход из жизни мужа. Через год и её не стало. Точных данных о причине смерти Софьи Алексеевны не осталось, то ли покончила с собой, то ли туберкулёз унёс её в мир иной.
Осиротевших детей, шестилетнюю Таню и Тимура, которому шёл четвёртый год, взяла к себе бабушка — мать Михаила Васильевича — Мавра Ефимовна Фрунзе, у неё они будут жить до 1931 года. Когда Мавра Ефимовна тяжело заболела, детей забрали Климент Ефремович и Екатерина Давидовна Ворошиловы, получившие специальным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) разрешение на их усыновление. Они, окружённые заботой и вниманием большой семьи Ворошиловых, вырастут замечательными людьми. Тимур
