Шрифт:
Закладка:
Смерть Фрунзе
Первая неделя сентября 1925 года в Москве не радовала погодой: по утрам дождило, дни стояли угрюмые, мало похожие на начало золотой осени.
Михаил Васильевич Фрунзе в это время болел. В июле он попал в автомобильную аварию, тогда обошлось всё более или менее нормально. Но вот случилась новая автоавария, в результате Фрунзе получил ушибы головы, руки и ноги. Последствия не прошли бесследно: обострилась язва желудка, которой он страдал уже длительное время, усилилась боль, открылось кровотечение.
Постановлением Совнаркома СССР Фрунзе предоставили месячный отпуск. Ворошилов уговорил его поехать в дом отдыха «Мухалатка» на Крымский полуостров, где уже два года подряд поправляли здоровье Сталин, а также Климент Ефремович и другие высокопоставленные советские, партийные работники. Михаилу Васильевичу доводилось отдыхать в Крыму — летом и осенью 1922 года — в Доме шахтёра. Крымская природа и климат ему нравились. На Крымское взморье часто ездила его семья; она и сейчас находилась там. Жена Софья Алексеевна лежала в Ялтинской больнице (у неё была открытая форма туберкулёза), а дети Таня и Тимур — в Алупке.
Фрунзе 8 сентября 1925 года в сопровождении наблюдавшего его доктора — главного хирурга Центрального госпиталя Петра Васильевича Мандрыки — выехал в Крым в «Мухалатку».
Дом отдыха ВЦИК «Мухалатка» располагался в одноимённом посёлке в сказочном месте на южном берегу полуострова. Это — бывшее имение крупного купца и промышленника Кокорева, в конце XIX века построившего здесь прекрасный дворец.
В 1923 году имение было экспроприировано и передано в безвозмездное пользование ВЦИК СНК СССР. Оно стало называться Домом отдыха ВЦИК № 4.
«Мухалатка» приглянулась Молотову, Бухарину, Крупской и многим другим госпартработникам, военачальникам и их семьям. Отдыхал здесь не раз и Сталин. Об этом напишет через годы в своих воспоминаниях его дочь Светлана: «Пересматриваю старые фотографии... Вот мама в Крыму, в Мухалатке, куда ездили отдыхать родители, — на берегу моря, а из воды высовываются рожицы в белых панамках: мой брат Василий и его друзья — Артём Сергеев и Женя Курский. На другой фотографии: мама на террасе в Мухалатке, возле белых мраморных львов...»
В. М. Кузьменко, крымский краевед начала XX века, автор книг серии «По Крыму» рассказывал о кокоревском имении:
«...Вверху над беседкой, среди парка, расположен обширный владельческий дом очень сложной и смешанной архитектуры. Вдали за домом высится громада главного хребта с резким понижением посредине. Вокруг дома, среди кипарисов и других экзотических растений, разбиты обширные цветники с массою роз всевозможных сортов и других цветущих и декоративных растений.
Вся обширная территория имения г. Кокорева представляет собой громадный парк с разделёнными и очень хорошо cодерживаемыми аллеями и дорожками среди первобытной растительности и частью между искусственными насаждениями. Здесь масса кипарисов, кедров и сосен, наполняющих воздух смолистым ароматом, с наслаждением вдыхаемым грудью.
Дорожка к морю идёт мимо живописной имитации классических развалин в юго-восточном углу парка, по крутому откосу довольно глубокого оврага, оканчивающегося на берегу моря широким пляжем, очень удобным для купанья...»
Ворошилов первое своё пребывание по путёвке в «Мухалатке» в 1923 году с восторгом описал в письме секретарю Президиума ВЦИК:
«...Отдыхаем мы, как следует пролетариям, дорвавшимся до настоящего отдыха. Я и Шкирятич[257] по 4—5 часов торчим на море, вдыхая всеми порами прекрасный морской воздух. Погода пока нам неизменно благоприятствует, а мы блаженствуем. Неплохо себя чувствуют и др. т. т. и особенно Коба. Он отдохнул основательно и весел и радостен неизменно. Кроме всего прочего, Коба научился играть в кегли и бильярд. И то и другое ему очень нравится». Далее он писал о том, что у них сложилась хорошая и дружная компания: Коба, сам Ворошилов, Шкирятов и Чубарь[258]».
Кровотечение продолжалось у Фрунзе и в Крыму. Он на глазах худел, его валила слабость. Лечащий врач рекомендовал Михаилу Васильевичу отменить прогулки, охоту, предписал абсолютный покой. Сталин выразил озабоченность состоянием здоровья Фрунзе и настойчиво советовал ему ехать в Москву, чтобы лечь в больницу и фундаментально лечиться, но тот не соглашался. Тогда из столицы были вызваны медицинские светила — профессора В. Н. Розанов и А. М. Касаткин с высококвалифицированным обслуживающим медперсоналом. После двухнедельного наблюдения за больным и интенсивного лечения профессора пришли к выводу: нужно пациента вести в Москву, там будут определены дальнейшие действия — либо продолжать терапию, либо делать операцию.
«Приехавшие врачи убедили Фрунзе ехать в Москву», — вспоминал позже Ворошилов.
29 сентября Михаил Васильевич с доктором Мандрыкой и с ними семья Ворошиловых на двух автомобилях отправились из Мухалатки в Симферополь, где сели в поезд и — в столицу.
Фрунзе положили в Кремлёвскую больницу. Личного врача Мандрыку к Михаилу Васильевичу не подпустили. Несколько дней шло лечение и обследование. Всё это время палата № 19, куда поместили наркома, напоминала собой его рабочий кабинет. Он читал документы, подписывал приносимые работниками наркомата бумаги, встречался с должностными лицами, беседовал с друзьями, соратниками.
8 октября 1925 года состоялся первый консилиум. В нём участвовали наркомздрава Николай Семашко, врачи Николай Бурденко, Алексей Мартынов, Владимир Розанов и другие специалисты. Они сделали заключение:
«1. М. В. Фрунзе болен язвой в области двенадцатиперстной кишки и остатками инфлуэнции[259], начавшейся по пути из Крыма в Москву.
2. Болезнь, ввиду её упорства и наклонности к кровотечению, требует оперативного вмешательства.
3. Для ликвидации явлений инфлуэнции, дополнительных исследований и подготовки к операции больной должен ещё некоторое время (не меньше 10 дней) оставаться в больнице».
Второй консилиум 24 октября подтвердил диагноз — язва двенадцатиперстной кишки. Рекомендация — «предложить оперативное вмешательство». Рекомендацию подписали консультанты: Левин, Плетнёв, Розанов, Греков Френкель, Мартынов, Ланг, Крамер, Бурденко, Капкин.
Узнав об этом решении, Мандрыка запротестовал: на каком основании вынесен безапелляционный вердикт «оперировать!»? Доктор Павел Иванович Елистратов свидетельствует, что многие из консультантов не только не участвовали в глубоком обследовании Фрунзе, но даже не осматривали его. Мандрыка требовал отменить операцию. Но ему сказали: решение консилиума утвердил товарищ Сталин. Мандрыка просил — уж если поступило такое распоряжение, то не применяйте при операции общей анестезии. Ни в коем случае не давайте Фрунзе наркоз...
В последней декаде октября «Правда», «Известия», «Рабочая газета» и ряд других изданий стали помещать на своих страницах краткие заметки с заголовком «Состояние здоровья наркомвоенмора и председателя
