в сонных видениях, а не с помощью дедуктивного анализа, которым пользовался Шерлок Холмс.

Слабостью сюжета китайский роман похож на романы Д. Лоуренса, а длиной — на романы Толстого и Достоевского. Сходство китайской прозы и русской вполне очевидно. И та и другая используют реалистическую технику, обе предпочитают детализацию и, ведя рассказ, не склонны к популярному ныне на Западе крайнему субъективизму. В них есть прекрасные психологические портреты, однако мало места для развития автором собственных психологических наблюдений. История рассказывается просто как история. В обличении неприкрытого порока роман «Цветы сливы в золотой вазе» ничего не теряет от сравнения с «Братьями Карамазовыми». Сюжеты любовных романов в Китае обычно лучше, чем на Западе, однако, что касается романов социального характера, весьма модных в последние 30 лет, их сюжеты размыты, и такой роман зачастую представляет собой череду мало связанных между собой анекдотов и коротких рассказов, интересных сами по себе. Такой формы, как короткий рассказ, вовсе не было, пока за последнее десятилетие китайские писатели не попытались создать нечто похожее на то, что они прочли в западных оригинальных или переводных изданиях.

В целом темпы развития китайского романа очень хорошо отражают прогресс жизни на бескрайних просторах Китая, сложной, запутанной и неторопливой. Роман родился для того, чтобы человек мог коротать свободное время, это общепризнано. Когда у автора достаточно времени, чтобы распорядиться им по собственному желанию, а читатель не спешит на поезд, нет причин срочно что-либо дописывать или дочитывать. Китайскую прозу следует читать медленно и в хорошем настроении. Когда путник увидит у дороги цветы, кто запретит ему остановиться и сорвать их?

Влияние западной литературы

Когда встречаются две культуры, то вполне естественно и логично ожидать, что более богатая должна отдавать, а менее богатая — принимать. На деле, и в это порой трудно поверить, отдавать приятнее, чем принимать. Китай за последние 30 лет явно много прибавил в литературе и научной мысли, что целиком следует отнести на счет влияния Запада. Признание содержания западной литературы более богатым, признание ее превосходства в целом стало неким шоком для «литературной нации», каковой себя всегда считал Китай. Примерно 50 лет назад на китайцев производили глубокое впечатление только европейские военные корабли. Примерно 30 лет назад их впечатляла западная политическая система; 20 лет назад они обнаружили, что на Западе также есть хорошая литература, а ныне многие стали понимать, что на Западе более развитое общественное сознание, более цивилизованное поведение людей в обществе.

Нашей древней и гордой стране сей факт довольно трудно принять, но Китай достаточно велик, чтобы все же его признать. Как бы то ни было, перемены в литературе наступили. В области стиля и содержания изменения, происшедшие в китайской литературе, намного превосходят любые изменения, которые имели в ней место в течение 2000 лет. Под иностранным влиянием китайский разговорный язык стал новым литературным средством выражения; эмансипации языка способствовали люди, заразившиеся западным духом. Значительное увеличение объема лексики обусловлено появлением огромного числа новых понятий — научных, философских, литературных, художественных. Эти понятия оказались более совершенными и точными, чем понятия, существовавшие до сих пор и соответствовавшие реалиям прошлого. Увеличение числа новых понятий привело к изменению стиля, модернизированного настолько, что старые литераторы едва в состоянии следовать новым формам и совсем бы растерялись, попроси их написать журнальную статью, приемлемую и по стилю, и по содержанию. Появились новые литературные формы, такие как верлибр, поэмы в прозе, короткий рассказ и современная драма, да и техника написания романов значительно изменилась. Важнее то, что наконец отброшены старые стандарты критики, в целом близкие французской неоклассической школе, которая в течение полувека не позволяла наслаждаться Шекспиром. Их заменили более новые, содержательные и свободные литературные понятия, приведшие к гармонии литературу и жизнь, сделавшие наше мышление более точным, а жизнь более открытой.

Конечно, гораздо приятнее отдавать, чем брать. Ведь восприятие изменений извне привело и к хаосу. Прогресс интересен и в то же время болезнен. Более того, прогресс всегда уродлив. Вместе с глубоким интеллектуальным переворотом, который происходит в сознании молодого Китая, мы потеряли точку опоры в мышлении и утратили наш неунывающий здравый смысл. Согласование нового и старого — задача, которая не по силам обычному человеку, а мышление современного китайца крайне незрелое, не отличается глубиной анализа, настроения его переменчивы. Осознать старое трудно, понять новое тоже непросто. Немного романтизма, чуть вольнодумства, отсутствие способности критически мыслить и твердости духа, сильное раздражение по отношению ко всему старому и китайскому, крайняя доверчивость к меняющимся из года в год «новым моделям», поиски самых модных поэтов в Югославии, новых прозаиков в Болгарии, чрезмерная чувствительность к тому, что иностранцы рассказывают Западу о Китае, — вот что характеризует современную китайскую литературу. По-видимому, все это свидетельствует о неуверенности в себе, о приверженности архаичному рационализму XVIII в., о сменяющих друг друга приступах меланхолии и сверхэнтузиазма, о погоне — из года в год — за новыми лозунгами, подобно собаке, кусающей себя за хвост.

Мы утратили способность спокойно воспринимать жизнь во всей ее полноте. Сегодня литературу затянули политические облака, и писатели разделились на два больших лагеря: одни предлагают фашизм, другие коммунизм как панацею от социальных болезней. Способности рассуждать по-настоящему независимо стало не намного больше, чем во времена старого Китая. И хотя внешне мысль свободна, прежний инквизиторский психоз сохраняется под покровом новых понятий. В конце концов, все китайцы любят свободу, как они любят иностранную кокотку, к которой не испытывают настоящих чувств. Все это — уродливые особенности переходного периода, которые со временем исчезнут, но это произойдет, когда Китай станет страной с совершенной политической системой, а в душах людей затянутся старые раны.

Все эти изменения возникли благодаря влиянию европейской литературы. Конечно, это влияние было не только со стороны литературы, так как Китай за один раз собрал урожай многих достижений западных наук, включая философию, психологию, технологию, экономику. Ныне в Китае знакомы даже с иностранными детскими играми, песнями и танцами. В ходе дискуссий вокруг литературной революции мы обобщили позитивную роль, которую сыграла зарубежная культура в поступательном движении китайской словесности. Это влияние непосредственно исходит от переводов на китайский язык произведений европейской литературы. Объем и содержание этих переводов подчеркивают степень и типы этого влияния.

В «Ежегоднике публикаций за 1934 г.» есть библиографическая справка о переводах стихов, коротких рассказов и романов из 26 стран за последние 23 года. Список этот неполный, но может сослужить хорошую службу. Порядок стран зависит от числа переведенных авторов: Англия — 47,