– Тогда залезем обратно.

– И каждый раз будем играть в лотерею, сумеем ли выйти снова, – возразил я.

– Это уже мои заботы, а не твои.

Леди Арэх, однако, меня поддержала:

– Клавэйн тоже стар, Пинки – старше любого из нас. Клепсидра вылечила его от ряда болезней, но все равно криосон – дело рискованное. Не стоит несерьезно к этому относиться.

Пинки задрал рыло:

– Я что, похож на того, кто относится к этому несерьезно?

– Не против, если я выскажу свое мнение?

Мы все повернулись на голос. В дверях стояла Сидра, появившаяся бесшумно и без предупреждения. Она выглядела точно так же, как перед рейдом в Свинарник: уверенно стояла на ногах, полностью владея собой.

– Я только за, – сказала леди Арэх, протягивая руку, хотя они стояли далеко друг от друга. – Рада тебя видеть, Клепсидра. Мы уже начали беспокоиться из-за твоего долгого отсутствия.

– Так беспокоились, что ты уже собралась залезть в мою криокапсулу? – спросила Сидра.

– Вряд ли стоит обижаться, – сказал я. – Кто знал, – может, ты провела бы в том сосуде еще много месяцев. А корабль продемонстрировал, что способен наделать этих криокапсул сколько угодно.

– Ты совершенно прав, Клавэйн: никаких обид. – Сидра твердой поступью подошла к нам. Кажется, она слегка похудела и побледнела с тех пор, как я видел ее в последний раз, но точно сказать было сложно. – Я восстановилась, и вы можете ложиться в капсулы. Собственно, моя задача – проследить, чтобы вы все четверо погрузились в криосон.

– А ты? – подозрительно спросила леди Арэх.

– Я тоже, но в свое время, – ответила Сидра. – Есть ряд технических вопросов, которые мне хотелось бы решить, пока «Коса» в пути. Прежде всего я завершу работу над гипометрическим устройством, сущность которого ты достаточно хорошо объяснила Клавэйну. Наша остановка на Арарате обеспечит идеальную среду для ряда системных тестов с малыми затратами энергии, без риска, что нам помешают волки.

– А до этого? – поинтересовалась леди Арэх.

– Я собираюсь заняться кое-чем другим – испытать гидеоновы камни и интегрировать их в систему. Это достаточно тонкая работа, и с ней лучше не торопиться. Некоторое время я буду бодрствовать – может, несколько месяцев, в зависимости от того, как пойдет дело, – и проснусь раньше вас, чтобы закончить оставшееся.

– Я могу помочь, – сказала леди Арэх.

– Обязательно поможешь – если вдруг окажется, что я не успеваю.

– Когда ты начала возиться с этими камнями… была опасность разрушить корабль? – спросил я.

– Еще какая! – с энтузиазмом кивнула Сидра.

– В таком случае, чтобы сберечь нервы, я предпочту пребывать на том свете, пока ты с ними колдуешь.

Пинки явно принял решение – он уже забирался в капсулу. Встретившись с ним взглядом, я ободряюще кивнул и последовал его примеру.

Часть пятая

Фотосфера

Глава 21

Солнце все еще висело на высоте десять градусов над горизонтом, когда я добрался до руин маскианского лагеря. От него мало что осталось, и пыль уже скрывала его очертания, но сам этот объект был хорошо задокументирован и легко наносился на карту с орбиты, по каковой причине являлся лучшим из всех возможных мест нашей встречи. Я был рад, что десантные корабли не слишком отклонились от предполагаемой зоны посадки, – все другие укрытия были не столь удобными, как это, и не столь близкими к цели.

Лагерь представлял собой пятерку герметичных куполов – главный посередине и четыре поменьше вокруг, соединенные полукруглыми тоннелями. Купола давно обветшали и развалились, от них остались лишь фундаменты и загибающиеся кверху огрызки стен высотой метра полтора. Все мало-мальски пригодное – солнечные коллекторы, шлюзы, системы жизнеобеспечения – было давно разграблено. По Марсу были разбросаны сотни таких поселений, которые постепенно превращались в прах. Всем им было не больше ста лет, но я легко мог вообразить, будто пробираюсь среди увитых лианами стен тысячелетнего храма в джунглях.

С Марсом уже была связана долгая и малопонятная история амбиций, завоеваний и горьких, мучительных неудач. И маскиане с их возведенными в ранг культа чрезмерными устремлениями являлись всего лишь одной маленькой главой в этом повествовании.

В ожидании остальных я занялся подготовкой нашего временного лагеря. Убрав ходули, поставил капсулы со снаряжением на темнеющую почву, а затем развернул теплозащитный настил шириной в четыре метра и закрепил его колышками. Присев на настил, я разложил перед собой инструменты, оружие и припасы. Используя стены в качестве прикрытия, раскрыл маскировочный навес, похожий на более крупный камуфляжный тент моего скафандра. Теперь даже бдительные нейтральные демархисты вряд ли смогут заметить нас из космоса.

К тому времени, когда я закончил, солнце уже зашло. Без аппаратуры для усиления изображения под навесом царила кромешная тьма, так же как и вне его. Ни свечения атмосферы, ни лунного сияния. Камуфляжная ткань трепетала и дрожала на холодном ветру, слабый свист которого я слышал в акустических датчиках скафандра. Чтобы беречь энергию, я сидел не шевелясь, поджав колени к груди.

Первым появился Надежда. Скафандр предупредил меня о его приближении, уловив едва заметный сейсмический сигнал от ходулей. Я почти ничего не видел, пока он не пробрался через пролом в стене и не присел под навесом. Мой визор обрисовывал его фигуру бледно-розовым контуром. Я усилил изображение в шлеме и пригляделся: нет ли каких-либо повреждений?

Наши скафандры установили связь в ультракоротком диапазоне.

– Состояние? – спросил я.

– Синяки и ссадины, но вполне функционален. Как ты?

– В норме.

– С тобой даже толком не поговоришь, Вера.

– Вряд ли разговоры помогут нам выполнить задачу и улететь с Марса.

– Зато помогут скоротать время. Знаешь, когда меня эвакуировали по завершении предыдущей миссии, страсть как хотелось говорить с любым, у кого есть что-нибудь похожее на лицо.

– Можешь говорить сам с собой. Пока это не влияет на ход операции, не имею ничего против. – Я указал на разложенные передо мной предметы. – Я уже начал инвентаризацию имущества.

Надежда распаковал свои капсулы со снаряжением и стал раскладывать их содержимое рядом с моим: оружие, боеприпасы, компоненты для скафандра, медицинская техника, провизия. Более тяжелое оружие и инструменты мы перед вылетом поделили между собой, и теперь появилась возможность собрать их из деталей.

– Посадка оказалась жестче, чем на имитаторах, – посетовал Надежда, со щелчком соединяя две части бронебойной винтовки.

– Это всегда жестче, чем на имитаторах. Мы сумели сесть. Если нас увидели или что-то заподозрили, к рассвету начнется какая-то активность.

Проверив прицел, я убрал магнитный пистолет в кобуру.

– Насчет Любви что-нибудь слышно? – спросил Надежда.

– Пока