С этими мыслями я толкнула дверь в палату Маруси. Она уже проснулась и стояла в кровати. Увидев меня, девочка нетерпеливо затанцевала на месте. А вот с ней был тот, кого я вовсе не ожидала увидеть.

Один из лекарей, работающих в лечебнице, нейт Лерхен. Мужчина чуть за сорок, меланхоличный, с тихим нравом, невысокий и пухлый, как пончик. Пегие волосы обрамляли лысеющую макушку, и он имел привычку постоянно протирать ее платком. Нейт Лерхен совмещал работу здесь со своей собственной практикой, поэтому появлялся в лечебнице три дня в неделю.

Интересно, что он тут забыл?

— Я слышал, здесь появилась девочка-подкидыш, — сказал Лерхен, кивая в сторону Маруси. — Кто-то уже подал сведения о ней в службу имени Благой Марсеи?

Я несколько секунд молчала, пытаясь понять, что он имеет в виду. Имя Благой Марсеи мне ни о чем не говорило, но внутри начала зарождаться смутная тревога. Она расплескалась в груди, хлынула в ноги и заплела горло тугим кольцом.

— Не знаю, — ответила, поднимая Марусю из кроватки. Она тут же дернула меня за волосы, потянула в рот, но я не сразу это заметила, все внимание было сосредоточено на лице лекаря. — А что это за служба?

— Ну как же, разве вы не знаете? — он уставился на меня с удивлением. — Сведения обо всех брошенных детях подаются туда. Они проводят расследование. Скорее для вида, если говорить начистоту, — он смущенно кашлянул и продолжил: — А потом определяют в приют. Возможно, у этой малышки появится шанс попасть в новую семью. Здоровых маленьких детей быстро разбирают.

На этих словах внутри все оборвалось, и я неосознанно прижала Марусю к себе покрепче.

— Как? — выдавила в растерянности. — В приют?

— Ну конечно, — Лерхен энергично кивнул. — Девочка здорова, я только что осмотрел ее. Не думаю, что есть смысл и дальше держать ее здесь. Нейт Энкель, как ответственное лицо, был обязан сообщить в службу.

Я сжала зубы, разозлившись на лекаря. С одной стороны, он хотел сделать все по правилам, выполнить свою работу. Но собственнические чувства уже пустили корни, а внутренний голос твердил: “Кто ему позволил что-то делать без моего разрешения? Кто его подпустил? Да кто он вообще такой?!”

Я поправила задравшуюся рубашку елозившей на руках Маруси и твердо сказала:

— Вам не о чем переживать, нейт Лерхен. Все будет сделано в ближайшее время.

— Вижу, вы очень заняты, не утруждайтесь, я могу…

Вдруг лекарь вскрикнул, схватившись за штанину. Мне не было видно, что происходит, обзор загораживала кроватка. Но в следующий миг из-под нее выскользнул Уголек, замер у моих ног и метнул на Лерхена полный презрения взгляд.

— Ваш фамильяр… он… — лицо мужчины покраснело, а я поняла, что сотворил Уголек. Задрав хвост на ботинки лекаря, кот всего лишь выразил свое отношение к происходящему.

— Досадная случайность, — я натянуто улыбнулась. — Он больше так не будет.

В лечебнице уже все знали, что Уголек — существо непростое, он магический зверь. Поэтому никто его не гонял, а некоторые даже пытались задобрить. Однако сегодня Уголек приобрел врага в лице нейта Лерхена.

— Что ж, надеюсь, — оскорбленно поджав губы, лекарь вышел из палаты.

Когда закрылась дверь, я громко выдохнула и опустилась вместе с Марусей на табурет, потому что ноги не слушались. Конечно, я сказала, что сведения будут переданы только для того, чтобы Лерхен отвязался. Но как теперь быть?

— Не волнуйся, малышка. Я не собираюсь тебя отдавать ни в какие приюты, — я покачивала ее на руках, успокаивая не столько ребенка, сколько себя.

А фантазия уже подбрасывала картины того, как мрачные чужие люди уносят плачущую девочку. В приюте она совсем одна, ее плохо кормят, не носят на руках, не играют с ней. И, говоря откровенно, мысль о том, что кто-то может ее удочерить, не приносила успокоения. Это было, наверное, странно, но я привязалась к ней за эти дни настолько, что больше не хотела разлучаться.

Я видела ее плачущей и страдающей из-за болезни, вытирала слезы, заботливо купала и мазала мазью. Кормила, баюкала, водила за руку по траве. Чувствовала тепло и запах, когда она засыпала у меня на плече. И она, глядя на меня, говорила “мама”. А теперь что? Взять и отдать?

Я ее не рожала, но отчего-то с первого дня считала своей. Возможно, она напомнила мне меня саму, возможно, я просто нуждалась в ней, как и она во мне. В тепле, ласке и абсолютном доверии. Это была потребность дарить заботу, не требуя ничего взамен.

Или та самая любовь, что не поддается никакой логике?

Вечерние процедуры прошли как в тумане. Пока кормила, поила и купала малышку, думала над словами лекаря, они не желали покидать голову! В мыслях царил полный сумбур. Я была уверена только в том, что не хочу потерять беззащитную кроху, которая тихо сопела в кроватке. Но молодым незамужним девушкам не разрешают усыновлять детей, если только…

Уголек смотрел за тем, как я нервно расхаживаю по палате. Когда ему надоело мельтешение туда-сюда, спросил:

— Что ты задумала?

— Пока ничего.

Когда я сильно переживала, могла совершать эмоциональные и необдуманные поступки, вести себя глупо и нелепо. Пожалуй, сегодня как раз такой случай.

— Теперь я боюсь оставлять здесь Марусю, — призналась, сжав бортик кроватки. — Гиперответственный Лерхен вряд ли отвяжется, он точно сообщит в службу Благой Марсеи. Тогда ее у нас отнимут.

— А ты, получается, уже ее присвоила? — фамильяр склонил голову на бок и ждал ответа.

Я вздохнула, и он продолжил:

— У тебя есть выход — согласись на предложение Шерриана, и ты сможешь ее удочерить.

— Думаешь, он будет этому рад? Нам надо поговорить для начала. Я не уверена, что он согласится взвалить на себя заботу о чужом ребенке. Все должно было сложиться по-другому.

Уголек раздраженно фыркнул.

— Ты нарисовала себя идеальную картинку, а теперь плачешься, что она не совпадает с реальностью. Нет в жизни совершенства, нету! И вообще, у Шерриана будет своя выгода, а у тебя — своя. Все правильно, мрряу.

— Может, это с кошачьей точки зрения. А у нас с ним все не как у нормальных людей.

— Ну знаешь ли, некоторые вообще видят будущего мужа в день свадьбы. И он оказывается старым и толстым. Так что тебе еще повезло. Шерриан сам хочет