тогда только немного оглох от близкого грохота, но ничего из его аппаратуры не вышло из строя. Позже, подойдя к той сосне, он заметил, что железный штырь наверху почернел, но своё предназначение выполнил.

- -

Закончив ужинать, залил грязную посуду водой, решив её помыть утром, а не вылезать сейчас под ливень. Залез в спальник с целью посмотреть те программы, которые могли помочь в развитии Кати. Не успел поудобнее устроиться, как затрещала рация, которую ему оставилДмитрий Михайлович. Вновь вылез из тёплого спальника, взял рацию, нажал тангетку ответа, но кроме треска ничего не услышал. Достал смартфон и набрал деда.

— Деда, ты чего?

— Привет, Олежка. Ты как там живой, тебя не унесло?

— Да вроде пока живой, — ответил Белый.

— А у нас просто страх какой. Крыши с нескольких домов сорвало, а деревьев повалило…

— Не. Здесь хоть и гремит, но я с час назад вылезал наружу, что б растяжки дополнительные поставить, так видел, что основная гроза мимо прошла, так что всё в порядке. Ливень только сильный. Такой поток льёт, что завтра будет сложно по острову ходить.

— А по рации чего не ответил? Я тебя минут десять вызывал.

— Деда. Был один вызов. Я сразу ответил, но ничего кроме треска не услышал. Она и сейчас рядом со мной. Так, на всякий случай.

— Ну и славно, если всё в порядке. Ты кушай самое главное и поправляйся, а на МОЮ особо не налегай, а то потом тяжело будет отвыкать.

— Не. Я её по чайной ложечке два раза в день. Наслаждаюсь.

Дед довольно хмыкнул и, чуть замявшись, спросил.

— Слушай, а ты не мог бы посмотреть на одно чудо лесное, когда вернёшься?

— Деда! Опять кого подобрал в лесу? Тебе своих в доме мало?

— Понимаешь, мне через Антипа местный хозяин передал просьбу позаботиться о малыше. А я не смог отказать. Час назад как вернулся.

— Постой. Насколько я помню, то Антип — это твой домовой?

— Ну да. Мы с ним сжились. Не злобливый и ответственный. У нас в городе всего два таких. Сам же знаешь, они камень не любят. Поэтому…

— А с местным Хозяином ты как, в ладах?

— Ровно. В дела друг друга не вмешиваемся, да и не помогаем явно, хоть и делаем одно общее дело. Такую просьбу, как сегодня, впервые от него передали.

— Деда. Как ты понимаешь, я в ТВОИ дела вмешиваться не могу, да и не хочу. Если ты отвечаешь за свои слова, а я в этом уверен, то и хорошо. Если Хозяин ответственный, порядок. Скажи только — заступишься за него в случае чего?

— Он старый уже, а смены нет. Вот и попросил о помощи. А вообще знаю его давно. Людей не привечает, но и откровено не измывается. Так, похулиганит немного и всё, правда, по делу. А если за него надо будет заступиться — сомневаться не буду, слово скажу.

— Хорошо. И что ж за найдёныш такой?

— Да медвежонок месяцев трёх отроду. Мамка его лежала рядом с перебитыми задними лапами. По-моему и позвоночникпострадал. Как понял, дерево на неё упало, когда она своего кормила, вот мамка из последних сил и вытащила малыша почти на дорогу. Как чувствовала, что подберут. Когда я приехал, она уже отошла.

— Грустно. Их и так у нас осталось мало, а тут ещё одна потеря. И как решил поступить?

— Как как? Не знаю как. Отдавать в приют страшно. Вдруг не выполнят данное мне слово и сбагрят или в ширк или, ещё хуже, кому-нибудь в руки. А потом… Не хочу даже думать… В город вести опасливо. А у нас, как ты знаешь, только один приют. Пока думаю. Тебя хочу попросить взглянуть на малыша. Может почувствуешь его, да и здоровье посмотришь.

— Дмитрий Михайлович, деда. Ты просишь о том, что сам можешь сделать. Или я что-то не понял?

— Олег. Я не могу «пробиться» к малышу. У него как будто блокировка стоит, понимаешь? Да и мы с тобой несколько разные. У тебя мягкий подход, а у меня… Он просто не «пускает» меня и рычит.

— Дед. Я сейчас в таком состоянии, что и себя, если честно, плохо чувствую, а ты предлагешь мне мишку посмотреть? Давай так. Приеду и взгляну. Если что у меня получится, хорошо, а нет — не серчай. Твоё дело сейчас — правильно пристроить найдёныша. У тебя ведь зарплата и так мизерная, а этот зверь ест много, так что даже не думай оставлять.

— А я не могу сейчас даже выходить во двор. Он лежит в уголочке вольера, там, где тряпки накиданы, и тихонько плачет. Как маленькое дитя. А у меня сердце кровью обливается. Когда забрал и вёз — тот лежал, свернувшись и тихо сопел, а как занёс в вольер, тот, походив вокруг, стал на всех рычать. Со стороны смешно, конечно, но зубки у него уже те.

— Кормили?

— Молока налили, кашки положили. Ему сейчас особо грубого и есть-то нельзя. Сам худой, да и мамка его была худущая.

Олега словно ударило током.

— Дмитрий Михайлович. А ты проверял его на ОБОРОТ?

— Ой, Белый. Всё Вашей братии кажется, что не звери вокруг, а нечисть или перевёртыши. Отвечу тебе честно. Проверял. Дважды. Нормальный зверь. Ни белый ни чёрный.

— Спасибо, что сделал то, что должен был. Слушай, деда, а не хочешь на заимку к Кондрату его отвезти? У того сейчас такой же бегает. Будет пара.

— Олег. Если бы ты задал этот вопрос год назад, я бы однозначно ответил тебе согласием, а на сегодня… не решаюсь, если откровенно говорить.

— Даже так?

— Да. И не только ты этому виной. Много всякого в последнее время делается не так, как должно.

— Ты думаешь, пора созывать Совет?

— Я, Олег, ничего не думаю. Как ты сам знаешь, я добровольно снял с себя обязанность ХРАНИТЕЛЯ и вышел из Совета. Поэтому не имею никакого права отвечать тебе на твой вопрос, извини. Это решать Вам.

— Деда, но сила же у тебя есть, и не малая. Не спрашиваю, почему ты ушел, ведь ты мне так и не ответил на этот вопрос, но ты же сам знаешь, насколько даже за последний год у нас стало хуже. Если Я попрошу тебя, уже не говоря об остальных, ты вернёшься?

После длительного молчания Дмитрий Михайлович тихо ответил.

— Нет, мой хороший. Не смогу я опять. То, что предстоит — забота молодых, а не стариков. Там нужны ТАКИЕ силы, которых у меня, к сожалению, уже нет.