Горячего отклика у Оллы эта идея не вызвала. Но я понимала, что без работы она совсем захиреет, и продолжала медленно уговаривать ее:

-- Мама, в городе наверняка есть девочки из бедных семей. Возможно, кто-то из них захочет у вас поучиться…

В конце концов, так и вышло. В освободившемся теперь доме мэра выбрали большую светлую комнату, набрали трех учениц – девочек двенадцати-тринадцати, пообещав кормить их, и тут все предприятие чуть не схлопнулось – в этой местности таких водорослей не было.

Вздохнув и почесав за ухом, Оскар скупил половину шерсти на местном рынке, и Олла начала обучать девочек вязанию. Больше всего ее пугало то, что ходить пешком Оскар ей не разрешил и отправлял ее на работу в нашей карете. Первое время она дико смущалась, а потом как-то незаметно привыкла.

Очень сильно меня порадовало то, что где-то через пару седмиц, заскучавший барон попросил у нее разрешения присоединиться:

-- Вы, почтенная, сможете научить меня еще каким-то узорам. Да и, признаться, одному мне несколько тоскливо. Я даже с грустью вспоминаю времена нашего заточения и замечательные истории, которые мы рассказывали.

Олла смущалась, вздыхала и охала, но с этого дня барон стал ездить вместе с ней. Уж не знаю, какие успехи были у их учениц, но очень быстро и барон, и Олла втянулись в работу. Особенно польстило ей, когда Оскар сделал «официальный» заказ на теплые шерстяные чулки для всех вояк.

А мне было гораздо спокойнее оттого, что добросердечной Олле никто не сядет на шею – барон присмотрит.

Я, наконец-то, добралась до чердака и нашла там несколько сундуков с истлевшим тряпьем, разрозненный фарфоровый сервиз, супницу от которого немедленно приспособила под вазу. И самое главное, обнаружила выход на плоскую крышу башни.

Осмотрев заваленную снегом площадку, я решила, что здесь можно устроить что-то вроде зоны отдыха. Посажу весной цветы в горшках, поставлю пару шезлонгов, столик. Можно будет устроить какие-нибудь шпалеры с вьюнками.

Если первое время я думала о том, что бизнесом мы будем заниматься с Оскаром вместе, то сейчас понимала – не особенно мне это и нужно. Вести средневековое хозяйство несколько сложнее, чем то, к чему я привыкла.

С башни я хорошо рассмотрела местность и наметила кусочки земли, где можно будет разбить сад, поставить баню, курятник и, может быть, даже загон для пары-тройки коров.

Думаю, у меня еще не скоро появится свободное время. Тем более, что Оскар намекал мне на то, что хорошо бы организовать небольшую швейную мастерскую. Похоже, придется этим заняться. Мало того, что нам требуется приличное постельное белье, но у нас еще и целая куча вояк, которых мы обязаны снабжать одеждой. Значительно выгоднее шить самим.

Оскар каждое утро уезжал под охраной двух солдат в цех, где делали агар. Кроме того, у него были и еще какие-то дела в городе. Но каждую седмицу в выходной день мы всей семьей садились в карету и ехали в храм. И для барона, и для Оллы эти выезды были очень важны.

Подозреваю, для барона это не столько потребность в молитве, сколько желание почувствовать себя высокородным, обеспеченным, защищенным.

Я узнала, что все, что он успевал навязать, он отвозил в храм и отдавал брату Селону для раздачи нуждающимся старикам. А такие в городе были.

Оскар, возвращаясь домой, иногда просто за голову хватался и в сердцах говорил:

-- Если бы можно было, я бы эту скотину второй раз повесил! До чего людей довел, мерзавец!

Однажды он целый вечер просидел, что-то высчитывая, и скоро в доме мэра на кухне начали ежедневно печь хлеб. Эти буханки ежедневно выдавались в семьи нуждающимся. Оскар как будто чувствовал вину, что это пока была единственная помощь, которую мы могли оказать:

-- Пойми, Мари, просто кормить людей – это не дело. Надо придумывать еще какую-то работу для них. Весной поступят первые деньги. Нужно будет ехать в села и смотреть, как поднимать земли, и что мы сможем сделать.

Домой он обычно возвращался замотанный и уставший, только-только к ужину.

На первом этаже, кроме удобной большой кухни, удалось спроектировать теплую и светлую столовую. Там семья и собиралась дважды в день. За завтраком перед работой и на ужин. Эти совместные трапезы доставляли удовольствие всем.

Мы как бы на время выныривали из моря забот и проблем и спокойно, неторопливо вели беседу о всяком разном. Конечно, неизбежно эти разговоры сворачивали к делам, но то ли атмосфера дома, то ли то, что за столом сидели не деловые партнеры, а члены одной семьи, придавали этим разговорам некоторую нотку спокойствия.

Впрочем, мы с Оскаром недолго задерживались после ужина – нам хотелось побыть вдвоем.

Первый раз в мою жизнь вошел мужчина, главным качеством которого была надежность. Как оказалось, именно это и было для меня самым важным. Рядом с ним меня не так пугали каждодневные заботы.

И еще: я никогда не думала, что надежность так сексуальна!

Впрочем, насколько могли, мы старались предохраняться. Гарантий, конечно, не было, но все же я считала, что ребенка нам рожать еще рано. А Оскар на все мои разумные доводы просто чмокнул меня в нос и сказал:

-- Как судьба решит!

ОСКАР

Время бежало с какой-то нереальной скоростью…

Замок я полностью отдал под командование Мари. Это она рулила ремонтом, обстановкой и прочими горничными-поварихами. Она же занялась обустройством швейного цеха в бывшем доме мэра.

Заброшенное было после смерти мэра здание, с темными окнами без штор, ободранными со стен гобеленами, практически полным отсутствием мебели, начинало оживать. Громыхали на кухне пекарь и его помощник, приходили новые девочки-подростки к Олле, горели по вечерам свечи в швейной.

Меня радовало, что и Олла, и барон возятся со своими ученицами. Не то, чтобы я рассчитывал на какой-то коммерческий успех этой мастерской, которая к весне разрослась до десятка девчонок, но, по крайней мере, эти дети из самых нищих семей были сыты.

Сильно удивило меня денежное поступление от Мафуса Хума. За зиму он несколько раз собирал обоз и вывозил на продажу мебель и барахло из дома мэра. Разумеется, продавал он не в Корро – здесь особо некому было покупать такое. Я сильно не вникал – у меня лежал список вещей, составленный помощником брата Вальма.

Я ожидал получить двести пятьдесят-триста золотых – мебель была дорогая, с инкрустацией. Однако