Николаевич промелькнул — учитель труда с пятого по десятый. Глаза отводит. В руках двустволка, интересно чем набиты гильзы, серебряной крошкой против вампиров? Убить вампира не убьёт — но покалечит и разозлит это точно. Можно его забить в ящик и похоронить глубоко под землей, но есть шанс, что собратья приведут специально обученных псов и раскопают брата, а тогда держитесь все причастные — ночью передушит как кур. Самый надежный способ это распять его на кресте, забить в сердце осиновый кол, отрезать башку и набить глотку чесноком, а потом уже похоронить так чтобы голова лежала в ногах лицом вниз. Никакая собака не поможет, а всё остальное просто лёгкие раны. Нет, я сам таким не занимался, но ребята рассказывали. Утилизаторы вампиров навес золота были и каждая бригада держала хотя бы двоих в штате и берегла этих угрюмых ребят от глаз противника.Не смотрит в глаза трудовик — делает вид, что не узнал. С охотой верю, что тебе стыдно, дедуля.Таксист Жорик. Прошедший от звонка до звонка всю войну по его словам. По глазам его не видно — ветераны их сразу можно узнать по глазам. Этот не такой. Этот довольный жизнью, хвастун, собирает вокруг себя мужиков и рассказывает небылицы о том как боятся света оборотни. Если бы он воевал то знал бы, что волки боятся только огня, а на солнце им плевать они оборачиваются где и когда захотят лишь бы был нож через который можно перекинуться. Сейчас я походу смотрю ему в глаза и он отворачивается скрывая нахлынувший страх. Не бойся меня, я тебе не враг, старый хвастун. Бойся то, что ты можешь разбудить поджигая этот факел в руке.Кто там еще отводит глаза? Этого не знаю. Этого тоже. Одни мужики, хорошо, что не додумались женщин взять — обезумевшие женщины не остановятся и не выслушают аргументов. С мужиками можно договориться, но не с матерями потерявших детей. Это, кстати, всех касается, нечистых тоже.Говорят, что одна мавка видела как танком раздавили её корзинку с икринками. Всю эту красно-желтую грязь намотало на гусеницы и размазало в следах на земле, оставленных гусеницами.Когда взвод ушёл, а её по какой-то причине оставили в живых избитую, окровавленную, постриженную наголо чтобы лишить силы и она пришла в себя то проползла по мокрой траве, по болоту, по выжженной земле и собрала все, что осталось от потомства в кулачок. Долго молилась над своими красными семечками, долго шептала и дула, пытаясь оживить хоть одного наследника, но у нее ничего не вышла. Тогда она уползла в озеро, которое глубинные бомбы превратили в болото и нырнула. Никто не знает как мавки хоронят своих детей, никто из живых не видел этого, но видели как она через десять дней опять выползла уже с ежиком жестких волос на обритом солдатнёй черепе и с раскаленно красными зрачками.Так и не поднявшись на ноги она поползла между деревьями, свернула на дорогу и исчезла вдали оставив за собой только след тянувшегося тела и отпечатки рук.Мужики прошлись ради интереса пару километров, но так и не увидели где она сдохла. А я думаю, что не так все закончилось. Я не знаю какая бригада в тот день была на поляне и не смог отследить судьбу тех танкистов, но думаю, что ничего хорошего в летописи их жизни не записано. Мавки очень мстительные, очень живучие и хитрые твари.Так что хорошо, что здесь нет наших женщин. И, надеюсь, что мое имя не сильно разнесли слухи, иначе до конца расследования матерям лучше на глаза не попадаться.О, а это.— Гандон!— Эй, не бей его, пацан!Залепил исподтишка в глаз, так что искры посыпались. Я не ожидал и на чьи-то руки упал, хорошо, что не в ноги, в пыль на щебёнку. Быстро отпихнули, но тут я уже не возражал — хотелось в глаза посмотреть, тому кто из засады бьёт.— Здорово, Санька! Так понимаю, что ты на работу не выйдешь?— Как ты мог, Игорёха? Это же дети. Как ты мог сдать наших мальчиков? Как ты мог предать?Он так пафосно это произносил, что я чуть было не поверил в его речь, но почувствовал дыхание Завозного, увидел беглый взгляд за спину и бывшего напарника и других мужиков, что сразу понял. Не все здесь так просто похоже. Но обдумать мысль времени не было.— Шагай, — подтолкнули в спину, — в сизо наговоришься. Если рот будет не занят.Я подмигнул напарнику и больше несмотря на него проследовал к своим.***Много еще знакомых промелькнуло. Мужик с лесопилки, охранник из детского сада, налоговый консультант, юрист с завода, мясник с торгового, но мне они уже были неинтересны.Я видел только Касьяна, который стоял у колодца, с виду расслабленный, руки по швам, легкая улыбка на лице и он тоже смотрит на меня. По бокам двое парней с крестами на лицах. Как всегда бесстрастные и безэмоциональные как роботы, но теперь они включили режим «в действии»: сбросили плащи, обнажив мощные мускулистые руки. Одежда лежит под ногами, а в руках у одного два кинжала, а у второго пистолет и мячик, который он разминает без остановки. Не замечал раньше за ним такой привычки.Пацаны готовы обороняться и втроём они прикрыли обитателей подводного мира, не знаю случайно или нарочно. Колодезного не видно, но жена его выглядывает из-за плеча и глаза так и светятся предвкушением. Ох уж эти бабы. Одна все-таки просочилась. «Быть беде», как сказал бы капитан дальнего плаванья обнаружив сирену в трюме.Я подхожу ближе и останавливаюсь. Водянка фокусируется на мне и шипит как болотная змея.— Ну что, Касьян Мудрый? Я же говорила. Он за них! Он всегда был за них, Касьян.— Нет никаких мы или они. Здесь и сейчас нет врагов на этой площадке, верно, Игорь?Я колеблюсь буквально мгновение, трусость и нерешительность ещё никто не отменял и киваю.— Хотелось бы верить!— Допросить их! — крикнул мясник, — А потом порубить на куски!И сжечь! Залить святой водой по гланды! Где отец Василий?А предателя по суд! Отрубить ему руки! Привязать к столбу и поджечь.Такие вот крики я слышал за спиной и понимал, что удар в глаз скоро может оказаться хорошим воспоминанием.— Поди сюда, — сказал Касьян и протянул мне руку, — Мы защитим тебя друг, не бойся.

— Он будет стоять здесь, рядом с теми кого предал.— А это мы еще посмотрим, кто кого предал.— Касьян, атакуем первыми! — почти истерически крикнула водянка.— Никто не будет сражаться,