Касьян так на своего воина посмотрел, что даже мне страшно стало, а тот так вообще на голову уменьшился.

— Водянка?

— Забыл. Совсем забыл, шеф. Только я не знаю как её позвать и что она любит. Может стиральный порошок, так у нас нету.

— Игорь? По глазам вижу, что у тебя есть мысль по этому поводу. Я готов выслушать. Время позднее, тебе спать пора, завтра на работу, а дети наши неизвестно где и когда когда еще заснут. Тебе есть что сказать?

Не думал что у меня так на лице всё отражается. Касьян сверлит глазами, Морфий не улыбается и не машет да и вообще версия ничуть не хуже. Если что скажут в очередной раз, что глупый «обычка». Хотелось бы подать это так как Шерлок Холмс подавал свои выводы Ватсону — эффектно и неожиданно, но здесь я скорее случайный свидетель, чем доктор криминалист.

— Конфеты. У вас есть конфеты?

«Конфетки», — постоянно балаболил кладбищенский дурачок и мало того, носил их с собой, заказывал в интернете, раскладывал по конвертикам, угощал детей. Такие люди они же мыслят как по линейке.

— Что? Ты издеваешься, Игорь?

— Я думаю, что эту вашу тётеньку с зеленой прической можно выманить с помощью сладостей и конфеты будут идеальным выходом.

Касьян переглянулся со своим другом и полез в карман, откуда медленно, немного стыдясь и краснея вытащил кулек.

— Ментоловые сосалки подойдут?

Морфеус хмыкнул не по дружески.

— Ну а что? Обычки знают толк в сладком. Я люблю сосать больше чем курить. И кашель от ментола проходит.

Один из крестоносцев хмыкнул и испуганно спрятал улыбку когда Касьян протянул ему пакет.

— Что крякаешь? Бери подарок для леди и за работу.

И началось снова. Опять распинался сладкоголосый певец о могуществе и сладости воды, о том как бедуины устраивают войны вокруг источников, о том какие целебные фонтаны бьют прямо из земли в Грузии, о том как охотники и путешественники обустраивают дикие родники. И так бы долго он продолжал: и сладко врал, и пел соловьем, если бы вверх не ударила струя воды. Без предупреждения, без гудения, земля не затряслась, стенки колодца не задрожали, с них не осыпалась земля. В одну секунду здоровый дядька с татуировкой на лице что-то рассказывает колодцу размахивая руками для уверенности, потом сыпет в горловину конфеты, а пакет оставляет себе, чтобы не засорять экологию (об этом тоже не забывает сказать) и вдруг летит вверх струя, целясь в ночное небо.

— Сработало, — негромко сказал Касьян, — шапки долой.

Головных уборов не было ни у кого, но все опустили головы уважительно, ну и я с ними, а колодец уже дрожал и из глубины раздавались еще далекие, гулкие, но шаги-удары. Будто кто-то лез наверх.

***

Фонтанчик закончился не продержавшись и минуты. Струя воды ослабла, опустилась как согнутый крючок и резко рухнула вниз, а за край колодца схватились две волосатые лапы.

У меня перехватило дыхание настолько это было ожидаемо, но все-таки жутенько. Только лапы с длинными ногтями, покрытые шерстью и кто-то висит по ту сторону каменной бездны в которую так легко сорваться.

Обычный перекинувшийся в свой натуральный облик нечистый. Только есть одно, но — яркий зеленый маникюр с водорослями вьющимися по бокам и татуированные в таком же стиле запястья. Женщина она всегда женщина даже запертая внутри колодца. Эти милые существа будут краситься, накладывать румяна пудриться даже после ядерной войны. «Охотники с добычей из Новой Москвы приехали, красавцы у которых всего лишь по три руки вместо пяти-шести, а я ненакрашеная».

Утрирую, конечно, но сам видел мертвых невест на каблуках, в шикарных платьях и с подкрашенными глазничными щелями которые рылись среди тел павших воинов в поисках женихов. Так что бывает кое-что и похуже ядерки.

Мир будто замер вокруг. Луна светила ярко и целенаправленно, так чтобы осветить чудище эффектнее. Волосы на руках у меня встали как солдаты перед атакой. Даже на спине зашевелились, хотя их там и было как живых горожан после атомного взрыва.

А потом раздался голос. Негромкий, раскатистый как гром вдали и недобрый, сильно недобрый. Волосы на спине начали прокручиваться вокруг своей оси. Злая женщина — страшная женщина.

— Приветствую, Касьян Уважаемый. Чего хочешь?

— Здравствуй, Водянка. Прости, что без приглашения. Мужу твоему пели пригласительные, а он выйти не захотел. Не услышал, наверное. А вот ты- настоящая хозяйка в своём доме, сомнений нет.

— Не тому ты душевные песни пел Касьян, но вовремя сообразил. Что хотел от ленивца моего?

— Поговорить с ним хочу, Водянка. Позови его.

— Так со мной говори. Я за него отвечу, муж он мне. Не один разрез рука об руку прошли.

Касьян беспомощно оглянулся на меня, будто я мог что-то решить и продолжил.

— Ну выходи тогда, Водянка, а то одни ручки видно. Выходи чайку попьем, у меня термос в машине с горячим чаем припасен и сигареты в багажнике.

— Я бросила, Касьянушка Заботливый, не курю.

Руки так и торчали из колодца вцепившись за края и почему-то мне не хотелось чтобы она выбиралась, хотя видел всякое. Я видел деву с красными горящими глазами и с огромным кокошником на голове, украшенном перьями огненной птицы, я видел как окровавленная голая дева вырывала сердце сапёра, я видел как черные руки затягивали в болото перепуганного солдатика и встретился взглядом с той, кто делал это. Поэтому пусть не выходит — ну её.

— Ну так выйдешь?

— Может быть. Пусть только он уйдет.

И она начала подтягиваться. Пальцы напряглись и впились в колодезный камень, сначала появилась копна зеленых, густых как болотная жижа волос, белые плечи, покрытые тиной, сморщенный лоб и глаза.

Я ожидал увидеть огонь в них, как тогда, как сейчас вспоминал и холод дыхнул страхом, так что пришлось отступить, но нечистая появившаяся из темноты, освещаемая только светом луны была прекрасна.

Я никогда бы не смог передать красоту молодой славянской девушки, но это была она умноженная на волшебство. Широкие, удивленные глазки с длинными ресницами, маленький ротик, рожденный чтобы язвить и издеваться над ухажерами, белая без единого пятнышка, отливающая голубым оттенком кожа, спадающие косы прикрывают пышную грудь.

Дальше подниматься она не стала и выглядывала из колодца как русалка из воды. А какой у девушки был мягкий голос.

— И пусть не смотрит на меня так, иначе быстро