Вокруг колодца стояла мёртвая тишина, даже ветер обходил его стороной, словно опасаясь потревожить древний сон его обитателя. Говорят, что по ночам из таких колодцев доносится странный шёпот — отголоски голосов тех, кого похоронили на погосте. Старожилы уверяли, что если заглянуть в колодец слишком долго, можно увидеть не своё отражение, а лицо кого-то из покойников.

Никто из живущих близ кладбища не рисковал приближаться к колодцу после захода солнца — ведь именно тогда в нём начинал шевелиться колодезный, хранитель старой воды, который бродил между мирами, забирая тех, кто слишком смело ступил на его землю.

Такие байки слышали наши деды и прадеды в детстве, когда не только электричества, свечи ещё не изобрели. Потом оказалось, что не такие это уж и байки, а некоторые фантазии могут воплощаться в реальном мире. А когда явление стало массовым пришествие было уже не остановить. А потом уже и я застал перемены.

А теперь мы стояли бок о бок. В полнолуние. На кладбище. Человек, простой работник точки выдачи и вот эти вот. Пришельцы. Не такие о которых мечтало человечество.

Так впятером мы и окружили это в принципе несущее добро и утоление жажды допотопное, но еще полезное людям сооружение.

Я подумал о лице мертвеца, смотрящего из глубины колодца, содрогнулся так сильно что нечистые покосились и посмотрел вниз.

Ничего особенного. Не плавает ничего отталкивающего, никто не лезет по стенке желая выбраться наружу. И отражение вполне моё. И четыре чужих отражений по кругу тоже те, что надо.

— Ну и вода, — сказал Касьян, — и что дальше, Игорь? Вода как вода.

— Колодезного нужно вызвать, — сказал вдруг один из здоровяков, — он всё и расскажет, чего гадать? Здесь Глубник обитает — его точка.

Касьян посмотрел на меня (я видел это в отражении на дне) и пришлось кивнуть.

— Поговорим, должно помочь. Он про воду многое знает. Еще и соседи были с этим самоубийцей.

— Ну, раз ты предложил, то сам и призывай его.

— Хорошо, — сказал крестоносец, — отойдите подальше, только не в огонь. Я вроде бы знаю как. Там по разному можно, но принцип один.

Он там еще что-то бормотал пока мы отходили. Я тоже знал пару способов как выманивать колодезных и добывать у них информацию, но решил придержать информацию. Потому что в голове крутилось что-то забытое. Какие-то ассоциации, связь прошлого с будущим.

Тем временем парень с крестом на лице склонился над колодцем и не заглядывая вниз начал бубнить. Он просил воду поговорить с ним, выслушать его и не обижаться, а тем более не сердиться. Он говорил о жажде, о том насколько вкусная вода, когда вытягиваешь ведро и окунаешься в него просто лицом. О живой воде, которую прославляют в сказках. О том насколько священная и почитаемая вода в пустыне. О засухе, которая убивает сотнями без оружия массового поражения, о высохшей земле, о не выросшей пшенице и о не взошедшей картошке. О голоде и о детях со вспухшими животами. О воде, которая могла бы спасти всех, но не смогла. О колодцах в которые плохие люди скидывают трупы или заливают яд, чтобы отравить деревню и убить воду. О надежде. О человеке, который смог одной кружечкой воды из колодца напоить тысячи людей.

Он говорил еще что-то и наконец протянул руку. Его напарник подал ему ему что-то.

— Прими эти дары, хранитель колодца!

И человек с крестом на лице начал кидать вниз полезные вещи. По крайней мере у меня в животе точно забурчало, когда вниз полетела краюха хлеба, кусок колбасы, горстка спутавшихся чайных пакетиков, открытая и на половину пустая пачка сахара, блокнот с черной обложкой, пачка сигарет (эх) и даже жестянка из-под пива, без содержимого внутри.

— Выйди к нам, уважаемый. Давай поговорим, — торжественно произнес крестоносец и отошел на шаг.

Правильно сделал. Если бы мне кто-то в окно кидал пустые банки из-под пива и рассыпал сахар я бы взял ружье.

Подумал об этом и тоже на шаг отошел. И еще на два на всякий случай. Касьян на меня покосился и вижу пятится, повторюшка. Так мы и ждали на расстоянии. Недолго пришлось скучать. Как только мы поняли, что уже перебор и слышно только бурчание в моем желудке Касьян вздохнул.

— Не выходит, — сказал крестоносец, — может съехал? Или охранник прогнал его, запретил здесь хозяйничать? Или хозяин кладбища вверх взял.

— Тогда бы он явился, — сказал Касьян, — реакция должна быть на подарки и на приглашение. Не похоже на Глубника. Не хочет он показываться. Попробуй песню призыва.

«Это должно было быть интересно», — успел подумать я и перехватил взгляды нечистых. Они сфокусировались на мне как автоматчики на пленном и за всех отстрелялся Морфий или как там его.

— Человек закрой уши. Нельзя тебе слышать песнопения рожденных. Объяснять почему?

— Не надо. Не очень и хотелось.

Я закрыл уши поплотнее, прижал ладони и пальцы так воткнул в ушные раковины, что мог бы до мозгов достать при желании. Не хочу даже случайно услышать то, что нельзя, чтобы ненароком в прислужника или последователя этих ребят превратиться. Или как в фильме на тысячу лет постареть за минуту.

«Крестоносец» поднял обе руки вверх и завывал покачиваясь. Напротив него в такую же позу стал второй и теперь они колыхались как облысевшие осенние деревья. Я не слышал ни звука только гулкий пульс своей крови в ушах и даже не удивился когда Касьян со своим другом тоже присоединились к ритуалу.

Они пели недолго, косичка не выдержал первый, махнул рукой и отошел. Морфей посмотрел на него с удивлением и тоже опустил руки. Дольше всех держался тот, кто первый начал, пока напарник не хлопнул его по плечу и не увел от колодца. Я осторожно убрал руки.

— Еще есть варианты?

— Принести жертву, — задумчиво произнес Касьян.

— Ну это без меня, ребята. Еще что-то?

— Ты кажется сильно раскомандовался, обычка, — буркнул крестоносый, но Касьян успокоил его.

— Не трогай его. Если не выходит, то не нужно отыгрываться на Игоре. Он и так уже познакомился с нашей компетентностью. Будет над чем посмеяться когда все закончится. Его друзьям военным понравится.

— Больно нужно, — ответил я, — мы так-то тоже не всегда можем друг с другом договориться. Подумаешь не выходит из дома. Может он самогонки из водорослей