то, что двенадцать богов никогда не умрут, даже Зевс, который, по-видимому, уже висел в небе, хотя, когда она подняла глаза, все, что она могла видеть, – густая яркая синева.

Внезапно рев толпы привлек ее внимание к входу, через который на стадион уже входили полубоги. Сердце Персефоны колотилось во всем теле. Она затаила дыхание, ожидая увидеть Тесея и надеясь, что она в состоянии контролировать свою реакцию на полубога, который украл ее покой, но не смогла.

Он возглавлял группу, по два полубога шли с обеих сторон. Его глаза были яркими, знакомыми даже на расстоянии. Он продолжал широко улыбаться – смертные, вероятно, назвали бы это очаровательной улыбкой – и помахал толпе.

Гермес наклонился к ней.

– Он выглядит не слишком расстроенным из-за своей жены и ребенка.

Внутренности Персефоны зашевелились, и волна эмоций захлестнула ее – ненависть была настолько сильной, что глаза защипало от слез, но также был и страх. Это чувство трепетало внутри нее, доходя до спинного мозга. Она сжала руки в кулаки.

Рука Аида накрыла ее руку, и паника медленно начала отступать. Взгляд Персефоны переместился на остальных, которые маршировали рядом с Тесеем. Она узнала только Сандроса.

– А кто эти остальные? – спросила Персефона.

Она наблюдала за выражением лица Аида, пока он говорил, и его отвращение было очевидно.

– Двое слева от него – Кай и Сандрос. Двое справа – Дамиан и Махаон. Он называет их верховными лордами.

– Верховные лорды. Это титул, который дается лидерам в Триаде, верно? – спросила Персефона.

– Да, – ответил Аид. – Это ничего не значит, кроме того, что дает нам список тех, на кого следует обратить внимание в первую очередь.

Персефона изучила каждого из них, чтобы определить их происхождение. Кай был похож на Тесея, что означало, что он был потомком Посейдона. У Сандроса были те же поразительные глаза Зевса.

– Это… Махаон… Сын Аполлона?

Гермес фыркнул.

– Не сын, а внук.

– А тот, кого ты назвал Дамианом?

– Он сын Фетиды, богини воды.

Она продолжала наблюдать за ними, узнавая членов Триады по треугольной булавке на одежде, которая сверкала под солнечными лучами, когда они двигались.

– Это что-то новенькое, – обеспокоенно сказала Персефона. Раньше члены Триады были гораздо более сдержанны, что имело смысл, учитывая, что их планы были в основном направлены против богов. Ношение такого символа придавало элемент гордости их мятежу.

Аид ничего не сказал, но нахмурился еще сильнее.

Персефона выпрямилась, когда объявили имена героев и на поле вышел Аякс. Его было трудно не заметить с его темными волосами и крупным телосложением. Она и Аполлон встали, сцепив руки в запястьях, что было знаком приветствия. Аякс улыбнулся и помахал в ответ.

Персефона узнала и других героев Панэллинских игр, в том числе Гектора, Анастасию и Киниску – все они преданы богам, потому что были избраны богами.

За героями последовали смертные соперники, и как только все они расположились на поле, Афродита поднялась и подошла к подиуму, расположенному в нескольких метрах от того места, где собрались боги.

Она выглядела прекрасно, одетая в белое, расшитое жемчугами платье, хотя солнце палило прямо на нее, обжигая, подобно пламени. Ее взгляд на мгновение задержался на Гефесте. Персефона взглянула на него и увидела, что он вцепился в подлокотники своего каменного кресла. От этого на его руках вздулись вены.

– На протяжении веков наш народ почитал умерших с помощью спорта. Сегодня мы продолжаем эту традицию, празднуя жизнь Адониса, моего любимого, Тюхе, богини удачи, Гипноса, бога сна, и сто тридцать жизней, потерянных во время нападения Триады на стадионе «Талария».

Последовало напряженное молчание. Комментарий Афродиты о нападении на стадион «Талария» стал болезненным напоминанием для многих, в том числе для Персефоны, которая не только была свидетельницей взрыва, унесшего так много жизней, но и сражалась, защищая других невинных людей. В процессе в нее выстрелили, и, хотя она успешно исцелилась, она никогда не забудет ту боль и то, как отреагировал Аид.

Именно в такие моменты она видела его истинную тьму.

Но Триада не могла отрицать нападения, потому что они взяли за него ответственность, прибегнув к своему обычному аргументу: где же сейчас ваши боги? Этот аргумент был оправданием насилия и игнорировал тот факт, что боги были там, и они сражались – упорно, но безрезультатно.

– Сегодня мы чествуем тех, чьи жизни были прерваны Триадой, непредсказуемые поступки которой только доказывают, что у них есть свобода и волеизъявление, которых они так часто требуют.

Ее слова были встречены гортанным свистом и гневными выкриками.

– Для меня очевидно, что справедливость ускользнула от вас, – продолжила Афродита, стараясь перекричать шум. – Потому что, если бы она существовала, никто из тех, кто приложил руку к этим смертям, больше не дышал бы свободным воздухом.

Персефона вздрогнула, и Аид сжал ее руку.

Несмотря на слова Афродиты, указывающие на лицемерие Триады, Персефона знала, что этого недостаточно, чтобы вернуть расположение смертных, потому что боги были ничуть не лучше. Она сама была ничуть не лучше, хотя и начинала свою карьеру, указывая на подобное лицемерие – но тогда это никого не волновало, пока Тесей не утвердился как жизнеспособный лидер.

И хотя Персефона признавала, что олимпийцы не идеальны, они были меньшим из двух зол.

– Да начнутся игры, – сказала Афродита.

Прозвучал сигнал рога, возвещающий о начале.

Афродита вернулась на свое место, и участники очистили поле.

– Какое первое соревнование? – спросила Персефона.

– Борьба, – сказал Гермес, потирая руки.

Она приподняла бровь.

– Серьезно?

– Что? – спросил Гермес. – Мне нравятся их наряды.

– Они голые, Гермес.

Он ухмыльнулся.

– Именно так.

Персефона уже готова была закатить глаза, когда кто-то с трибун прокричал:

– Смерть всем богам!

Персефона не в первый раз слышала этот лозунг, но от него у нее все равно кровь стыла в жилах.

Когда никто не присоединился, задира попытался снова:

– Смерть всем богам!

Персефона сжала кулаки. Аид потер большим пальцем о ее палец, чтобы успокоить ее, но это не сработало. Она начала подниматься, но остановилась в шоке, когда Гера встала с трона и повернулась к смертному.

– Ты думаешь, это забавно, смертный? – спросила она.

Ее вопрос был встречен молчанием.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Гера.

Затем смертный начал кричать, и окружающие его тоже:

– Она превратила его язык в змею!

Крики мужчины становились все громче, когда он пробежал мимо богов, споткнулся и упал на землю. После этого он больше не двигался. К нему подбежал мужчина в яркой майке и потащил его с поля.

– Это было нехорошо, Гера, – прокомментировал Аид, не глядя на богиню.

– Я не на твоей стороне, Аид.

Напряжение, последовавшее за словами Геры, было невыносимым.

Персефона думала, что это ощущение рассеется, как только начнется борьба, и она сможет сосредоточиться на обнаженных мужчинах, валяющихся в грязи, но оно по-прежнему висело в воздухе.

Она заметила, что постукивает ногой, только когда Аид протянул руку и сжал ее бедро. Она замерла и посмотрела на него.

– Я буду оберегать тебя, –