– Тебе нужно поклонение. Мне не нужно ничего, кроме страха смерти.

– Не будь эгоистом, Аид. Подумай. К чему приведет убийство Гелиоса?

– К возмездию, – ответил Аид.

– И что это даст Персефоне? Помимо подтверждения ее вины?

Аид пристально посмотрел на Афродиту. Ему было ненавистно то, что она была права, почти так же сильно, как он ненавидел Гелиоса.

Он указал на нее трезубцем.

– Объяви игры, Афродита. Мы победим Тесея, и тогда я заставлю Гелиоса заплатить за каждое мгновение, когда моя богиня страдала.

Затем он отправился на поиски Персефоны.

Аид нашел Персефону, сидящую среди побегов асфоделя в поле сразу за садом. Она плакала, тихие слезы текли по ее щекам. Он сел позади нее, прижавшись грудью к ее спине, и вытянул ноги вдоль ее бедер. Он обнял ее и крепко прижал к себе, но, казалось, от его присутствия она заплакала только сильнее.

Аид не знал, что делать, кроме как ждать, и именно это он и сделал.

Наконец, через некоторое время она затихла в его объятиях и заговорила.

– Это даже несправедливо, что я плачу, ведь это я забрала жизнь, – сказала Персефона.

– Ты не хотела причинять боль своей матери.

– Я не причиняла ей боль, – сказала она. – Я убила ее, и теперь весь мир знает, кто я на самом деле.

– И кто же?

– Убийца.

– Мы все убийцы, Персефона. Я, Геката, Гермес, Аполлон.

Она не произнесла ни слова.

– Тебе стало бы легче, если бы ты узнала, что ее нить оборвалась? Что мойры решили, что ей пора уходить?

– Откуда ты знаешь?

Аид переплел свои пальцы с ее и вытянул ее руки вперед.

– На твоей коже не осталось следов, – сказал он.

Некоторое время Персефона смотрела на свою чистую кожу, словно ожидая, что в любую секунду что-то появится и докажет, что он ошибается. Наконец она опустила руки и положила голову ему на грудь.

– Почему они выбрали ее?

– Я не могу говорить за них, – сказал Аид. – Но я полагаю, что это как-то связано с ее отчаянными попытками разрушить судьбу, которую они соткали для тебя.

Персефона помолчала несколько долгих мгновений, а затем повернулась к Аиду лицом, сев на колени.

– Я все испортила.

– Ты ничего не испортила, – сказал Аид. – Гелиос даже не может доказать свои слова.

– Я говорю не о Гелиосе, – сказала Персефона. Ее глаза снова наполнились слезами. – Все изменилось. Даже мы.

Аид нахмурил брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Обычно я могу раствориться в тебе, – сказала она. – Но я не думаю, что даже ты сможешь прогнать эту тьму.

– Я не пытаюсь прогнать ее, – сказал Аид. – Я просто хочу помочь тебе смириться с ней.

– Это изменило меня. Я уже не та, что прежде, Аид.

– Я не жду, что ты будешь такой же, – ответил он. – Но ты не настолько изменилась, чтобы я тебя не узнал.

– Ты говоришь это сейчас, – сказала Персефона. – Но во мне есть что-то, о чем я даже не догадываюсь. Я думаю, что это даже не мои мысли.

Аид изучал ее несколько мгновений, а затем убрал прядь волос с ее лица.

– За исключением того, что они твои… не так ли? Они просто другие и темнее?

Персефона снова заплакала.

– Я не хочу злиться, – прошептала она.

– Тебе не обязательно злиться вечно, – сказал Аид. – Но сейчас это может сослужить тебе хорошую службу.

Персефона наклонилась вперед, уткнувшись лбом в плечо Аида. Он запустил пальцы ей в волосы и поцеловал в висок.

– Я буду любить тебя, несмотря ни на что, – прошептал он. – Я буду любить тебя после всего.

И он убьет всех, кто несет ответственность за ее боль.

Глава XXXI. Персефона

Стадион «Олимпия» был грандиозным. Построенный из мрамора, он располагался между двумя крутыми холмами, из-за чего создавалось впечатление, что он парит в воздухе. Многоярусные трибуны были заполнены смертными, жаждущими увидеть столкновение богов и полубогов. Из-за обвинений Тесея, что бог похитил его жену и ребенка, и встречных обвинений Афродиты, что он и его последователи ответственны за смерть Адониса, Тихе и Гипноса, эти игры уже не были посвящены потерянным жизням, хотя они и изначально не были, и Персефона скорбела об этом. Особенно это было бы важно для Тюхе, которая заслуживала такой чести.

Объявление Афродиты об играх и заявления Гелиоса о Персефоне привлекли внимание средств массовой информации, эта энергетика ощущалась от зрителей. Персефона дрожала при одной мысли предстать перед тысячами людей, которые теперь считали ее убийцей.

Она медленно приблизилась к Аиду. Они уже стояли, прижавшись друг к другу, на полу его золотой колесницы, ожидая в очереди с другими олимпийцами сигнала выходить на арену. Их окружали как друзья, так и враги. Перед ней качался огненный шлем Ареса, за ее спиной блестел золотой шлем Аполлона.

Она расслабилась, когда ладонь Аида легла ей на живот, и вздрогнула, когда его губы коснулись ее уха.

– Ты думаешь, я позволю кому-нибудь причинить тебе вред?

– Нет, – сказала она, накрывая его руку своей. – Но я все равно боюсь.

В воздухе витала враждебность, которой Персефона никогда раньше не ощущала, и она знала, что отчасти это было направлено на нее.

– Тебе не обязательно было приходить, – сказал Аид.

Она повернула голову в сторону, но посмотрела не на него – она не сводила глаз с окружающей обстановки. Она чувствовала магию Аида, пылающую вокруг них, – невидимый ад предупреждал любую потенциальную угрозу, и хотя это могло подействовать на его собратьев-олимпийцев, она не верила, что он отпугнет Тесея или его полубогов.

Если они собираются продемонстрировать мощь своего оружия, они сделают это сегодня на играх, и что может быть лучше, чем нацелиться на нее? Богиню, убившую свою мать?

– Было бы хуже, если бы я не пришла, – сказала Персефона.

– Хуже для кого?

– Если я буду прятаться от общественности, я буду выглядеть виноватой.

Не имело значения, что она была виновата.

– Выбирать безопасность – не значит прятаться, – ответил Аид.

– Ты сказал, что я в безопасности.

Он крепче прижал ее к себе.

– Дело не в этом.

– Я не позволю Тесею видеть, как я убегаю, – сказала Персефона, хотя должна была признать, что не уверена, готова ли она вновь встретиться с полубогом. Когда она подумала об этом, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. – Это то, чего он хочет.

– Тесей хочет всего, – сказал Аид. – Ему все равно, убежишь ты или нет. Он сможет манипулировать любым твоим выбором.

У Персефоны скрутило желудок.

– Это совсем не утешительные слова, Аид.

– Не знаю, смогу ли я предложить утешение там, где замешан Тесей.

– С тобой все в порядке, Сеф?

Персефона повернула голову и увидела, что Аполлон подошел к колеснице Аида. Он был одет в золотой нагрудник и кожаные доспехи. Она уже видела его одетым подобным образом в прошлом, когда он тренировался в палестре с Аяксом и другими героями.

– Со мной все хорошо, – сказала она и отвела взгляд. –