11 февраля 1965 г. британский премьер-министр Гарольд Вильсон позвонил президенту Джонсону и предостерег того против обострения войны во Вьетнаме. Он даже выразил готовность приехать в Вашингтон, чтобы обсудить возможности урегулирования. Но Джонсон резко парировал: «Мы не говорим вам, как управлять Малайзией, а вы не говорите нам, как управлять Вьетнамом»[425]. Вильсон объяснил, что находится под колоссальным давлением внутри страны с требованием дистанцировать Великобританию от действий США. Однако Джонсон оставался непоколебим и в ответ обрушился на своего собеседника с обвинениями в том, что британцы и французы, вместо того чтобы поддержать своего главного союзника, не пытаются скрыть негативное отношение к его войне. Его собственная решимость укрепилась после встречи с бывшим президентом Эйзенхауэром, который призвал принять любые необходимые военные меры, чтобы предотвратить поражение.

И все же в Вашингтоне оставалось немало благоразумных пессимистов. Член СНБ Джеймс Томсон писал: «Мы поставили на кон наш национальный авторитет и колоссальные ресурсы на политической, военной и географической арене, попытки присутствовать на которой должны были давным-давно убедить нас в том, что мы должны любой ценой избегать подобных ставок». Неизменно пессимистичные оценки ЦРУ ситуации в Южном Вьетнаме и результативности продолжающихся бомбардировок Севера настолько раздражали президента, что в апреле 1965 г. он отправил Маккоуна в отставку. Аналитика и прогнозы ЦРУ, хотя и не были стопроцентно точными, все же находились гораздо ближе к реальности, чем у большинства других ведомств, особенно у КОВПВ. 17 февраля вице-президент Хьюберт Хамфри отправил Джонсону служебную записку, где убедительно призывал того не допустить эскалации, которую не поймет большинство американцев. Он утверждал, что после блестящей победы на выборах 1965 г. предлагал администрации идеальную возможность воспользоваться своим высочайшим рейтингом, чтобы признать неудачу в Юго-Восточной Азии и уйти оттуда. В ответ президент исключил Хамфри из круга лиц, участвующих в принятии решений по Вьетнаму.

18 февраля в Сайгоне произошел очередной переворот; генерал Нгуен Кхань был свергнут и отправлен в изгнание. Номинальным главой государства стал д-р Фан Хюи Куат, однако реальная власть осталась в руках военных, среди которых наиболее влиятельными фигурами были Нгуен Као Ки и Нгуен Ван Тхиеу — впрочем, уже в июне эти двое решили выйти из тени. Четыре дня спустя Уэстморленд запросил у Вашингтона морских пехотинцев для защиты расширяющейся американской базы в Дананге. Администрация была готова к этой просьбе — и с готовностью дала добро. Позже Макс Тейлор писал: «Удивительно, как трудно было добиться принятия решения о бомбардировке Севера и как относительно легко оказалось получить санкцию на отправку морских пехотинцев для наземной миссии»[426].

Первым боевым подразделением, которое получило приказ отправиться в Южный Вьетнам, стала бригадная десантная группа численностью в 1200 человек. Сам президент поначалу выступал за отправку 173-й воздушно-десантной бригады на том своеобразном основании, что американская общественность считает операции с участием воздушного десанта менее серьезными, чем с участием морской пехоты. Между тем всем было очевидно, что это только первый шаг; уже в феврале строились планы дальнейшей отправки войск для защиты всех американских баз — называлась цифра в 44 батальона, или 100 000 человек. Именно столько генерал Уоллес Грин считал необходимым, чтобы «гарантировать 100 % защиты»[427].

На протяжении всего февраля, пока президент в Вашингтоне размышлял, погруженная на корабли десантная группа нарезала круги по Южно-Китайскому морю. Мичман Джим Колтес на десантном транспорте Henrico был впечатлен «лучшими солдатами Америки» из 3-го батальона 9-го полка морской пехоты: «Это не были призывники или неудачники, которые пошли в армию, потому что не смогли найти хорошую работу. Там были офицеры, с которыми я учился в [Университете] Нотр-Дам. У них была потрясающая дисциплина и удивительный дух товарищества. Все верили в правоту нашего дела»[428]. Напряженное ожидание продлилось 32 бесконечных дня и ночи. По ночам с палубы кораблей они видели вспышки орудийных выстрелов и зарево осветительных ракет над холмами вокруг Дананга. «Никто [из морских пехотинцев] не знал, что ждет их на берегу, потому что никому еще не доводилось участвовать в таких высадках. Мы задавались вопросом: не будет ли это похоже на День Д в Нормандии?» Разумеется, ничего подобного не было. 8 марта 1965 г., когда флотилия штурмовых десантных транспортов подошла к побережью, не прозвучало ни единого выстрела.

Перед высадкой на берег командир роты морской пехоты Фил Капуто собрал свой командный состав на инструктаж: «Слушайте сюда. Вы должны предупредить своих людей, что наша миссия носит чисто оборонительный характер. Я не хочу, чтобы кто-то из них возомнил себя Джоном Уэйном. Мы здесь, чтобы обеспечивать безопасность, и не более того. Мы не собираемся воевать. Воевать будут ВСРВ, а мы просто должны освободить им руки. Это их война»[429]. Лейтенант Капуто, как и генерал Уэстморленд, считал себя продолжателем дела Джона Кеннеди: «Он был королем Артуром, мы — его рыцарями, а Вьетнам — нашим крестовым походом. Не было такой задачи, которая была бы нам не под силу, потому что мы были американцами, — и по той же причине все, что мы делали, было правильным»[430]. Их коммунистические враги были «новыми варварами, угрожавшими геополитическим интересам Нового Рима».

Торжественное сошествие морских пехотинцев на южновьетнамскую землю, где их встречала толпа фотографов, радостных детей и прекрасных девушек, вешавших на шеи солдат цветочные гирлянды, затмило собой шокирующую деталь: никто в Вашингтоне, американском посольстве или КОВПВ не удосужился уведомить об этом сайгонское правительство. Более того, как позже заметил Макс Тейлор, как только верблюд засунул морду в палатку, он намеревался залезть туда целиком, несмотря на то что у американской администрации еще не было разработано никакого более или менее заслуживающего доверия плана «игры». Уолтер Липпман писал: «Раньше это была война южновьетнамцев при поддержке американцев. Теперь же это превращается в войну американцев, в которой южновьетнамцам отведена второстепенная роль».

Полковник Сид Берри описал типичную операцию ВСРВ в дельте Меконга: «Все было сделано на отлично: воздушные удары, артиллерийская поддержка, высадка вертолетного десанта, маневры бронетехники, передвижение пехоты»[431]. Но эффективность операции был привычно удручающей: «Серьезного сражения не получилось. Мы убили шестерых партизан, взяли в плен четверых, захватили немного документов. Но никакого крупного скопления вьетконговцев, на которое мы рассчитывали, там не оказалось. Может быть, в следующий раз». Другой советник заметил, что силы ВСРВ «крайне редко наталкиваются на крупные отряды… Создается впечатление, будто между ними и Вьетконгом существует джентльменское соглашение: мы не трогаем вас, вы не трогаете нас».