появляется полоска света, и в открывающейся двери вырисовывается какой-то верзила. Я машинально стреляю, он громко падает на пол. Я бегу, не оборачиваясь и даже не задумываясь, был ли он один и сильно ли я ранила его. Все мои действия инстинктивные, я не отдаю отчёта в том, что делаю. Мир перестал казаться реальным. В горле пересохло, ноги ноют, колено саднит, видимо я разбила его, упав на лестнице.

Запасной выход. Я открываю дверь на улицу, но тут же закрываю обратно — у входа машина охотника, и мужчина с оружием прогуливается около неё. Я делаю два глубоких вдоха и выдоха, слегка приоткрываю дверь, протискивая в щель дуло автомата. Снова вдох. Этот идиот ничего не видит. Я прицеливаюсь. Руки трясутся, кружится голова. Он замечает меня, и я стреляю. Охотник падает мгновенно, но с другой стороны выбегает второй, он стреляет в ответ, но попадает в дверь. Я выпускаю несколько пуль. Охотник прячется, но я успеваю его ранить. Он падает, хватаясь за лодыжку, и я стреляю снова. Попадаю лишь с пятого раза. Меня колотит, тошнит, и я не сразу понимаю, что в самом деле убила их. Я, чуть пригнувшись и озираясь по сторонам, бегу к машине, ныряю в неё и хватаюсь за руль, но тут же замираю в недоумении — я не умею водить и даже не представляю, как можно завести эту махину.

За дверью, откуда я только что выскочила, слышится шум, и я вжимаюсь в сиденье. Секунда, и из здания выбегают несколько человек во главе с Кевином.

— Сюда! — надрывно кричу я. — Быстрее! Быстрее!

Они врываются в салон, и Марк заводит машину без лишних слов. Из одиннадцати вернулись шестеро.

— Льюис?

— Нет. Остальные тоже?

— Ага.

Вид у всех сумасшедший, кто-то ранен, на одежде расплываются пятна крови. Машина срывается с места так резко, что я падаю на кого-то. Раздаются выстрелы, и дробный стук по кузову каждый раз заставляет вздрагивать.

— Гони! — орёт кто-то. Голоса кажутся мне одинаковыми.

— Как мы выберемся? — спрашиваю я, слыша позади рёв машин. И снова дробный стук, затем стекло разлетается вдребезги, и я с криком оказываюсь на полу, закрывая голову руками.

— Я им сейчас… — кто-то бурчит рядом и стреляет в ответ.

— К главным воротам! — командует Кевин. — Я их открываю!

— С ума сошёл? — возмущаюсь я. — Там же охотников, как…

— Они почти все за нами гонятся, — невозмутимо отвечает парень. — Давай быстрее, я почти в системе, там сейчас всё полетит. Минута не больше.

Я с удивлением понимаю, что с того момента, как оставила Льюиса, прошло не больше десяти минут, а показалось, целый час, не меньше. Стена всё ближе, и я уже вижу открывающиеся двери. Сверху сыпется град пуль.

— Только бы не пробили шины. Быстрее! — снова чей-то голос.

Мы гоним на предельной скорости, быстрее только ветер, но я понимаю, что шанс не погибнуть стремится к нулю. Могло быть и так, что нам попали бы в колёса, и путь к спасению стал бы недосягаем, но в этот момент раздаётся взрыв, по земле пробегает дрожь, волна ударяет по машине, выбивая оставшиеся стёкла и едва не опрокидывая её. Охранников на вышках сбивает с ног, и обстрел прекращается. Ночь озаряется ярким пламенем с клубами чёрного дыма. Я оборачиваюсь: башня в коконе из огня стремительно разрушается, не прекращая стонать от боли. Я в ужасе думаю о людях, что остались внутри. Так не должно было случиться. Ночью в башне никого не бывает, а вокруг лишь правительственные учреждения, никаких жилых домов, да и сила взрыва была рассчитана так, чтобы уничтожила только здание Совета. Но Фехер думала, что мы придём за информацией. Сколько стражей она прислала туда? И пусть они тоже безоговорочно служат системе, но всё-таки... От этих мыслей мне становится плохо, и я вдруг вспоминаю, что лично убила кого-то из них. Я не помнила, много или мало, я практически не помнила, как жала на курок. Мы превратились в таких же монстров, мы ничем не отличаемся от Объединений. Внутри всё колотится, перед глазами всплывает лицо Льюиса, и слёзы текут сами собой.

Мы вырываемся через образовавшуюся щель в дверях, проскрежетав о них корпусом. Не сбавляя скорости, мы едем по Дороге, пока не становится ясно, что погони нет. Мы бросаем машину и бежим в лес. Он принимает нас в свои объятия, и мы бежим до тех пор, пока хватает сил.

Неделя обратной дороги прошла как в бреду. Я не хотела ни говорить, ни думать, мне хотелось стать невидимой. Но я вела себя до подозрительного естественно и пугалась своей бесчувственности. Ведь за это время я не пролила ни одной слезинки, мне будто стало всё равно.

Рейт встретил нас обеспокоенными и скорбными лицами. Они уже все знали, новости из Городов быстро распространяются даже в Пустоши.Вокруг нас начала собираться толпа. В задних рядах я увидела Ли, застывшего на одном месте с испуганным выражением лица. Рядом с ним Мисс и Шон тревожно переглянулись и о чем-то пошептались, разглядывая нас. Я заметила и Вэнди, пытающуюся пробраться ко мне через толпу. У нее были красные и опухшие глаза, и такой пронизывающий болью взгляд, что у меня подогнулись коленки. Меня вдруг охватило неимоверное чувство вины, и мне захотелось куда-нибудь спрятаться. Я не могу с ними встретиться, не могу… Но внезапно весь обзор мне загородила чья-то фигура. Я вздрогнула и медленно подняла голову, встречаясь с глазами Двэйна. Я ожидала увидеть в них злость или раздражение, даже обвинение или ненависть, но не этот полный беспокойства взгляд. Я застыла. Пару мгновений старший просто смотрел на меня, а потом тихо произнёс:

— Пойдем со мной.

Он мягко обхватил меня за плечи и, прикрывая от любопытных взглядов толпы повел прочь. Я попробовала что-то сказать о Вэнди, но Двэйн тут же перебил меня:

— Пока не нужно. Она поймет.

Тепло его тела и лесной запах окутывали меня. Мне было и хорошо, и плохо одновременно. Я чувствовала себя в безопасности, казалось, что теперь все встанет на свои места. Но с другой стороны, я боялась посмотреть на него. Мне хотелось разрыдаться и убежать подальше в лес, чтобы никого и никогда больше не видеть.

Двэйн завел меня к себе в дом, закрыл дверь, усадил на стул и сунул в руку что-то горячее.