она оставалась подавленной и разбитой, но не происходило ничего, что требовало бы немедленных действий и не могло подождать день, два или даже неделю.

Поэтому мы приложили все усилия, чтобы превратить наше пребывание здесь в настоящий отпуск — иронично, но именно эту причину мы называли той девушке в агентстве недвижимости. Не стеснённые в деньгах, мы посещали храмы богов, магазинчики, скверы, достопримечательности, наведались в парк аттракционов и дворец ужасов (магия позволяла пугать людей гораздо серьёзней, чем в схожих заведениях на Земле), изучили кухню нескольких ресторанов и вина множества погребков.

А ночами мы вновь посылали Хартана в разведку, после чего отрабатывали различные схемы проникновения и отхода, как тихо, в идеальном случае, так и громко — проламываясь с боем через ряды королевских гвардейцев, боевых големов и огонь защитных систем. К концу второй недели пребывания мы знали назубок распорядок смен вахт, закономерности скользящих графиков переклички охранников, маршруты обхода постов и прочие детали — как жизненно необходимые, так и полностью бесполезные.

Но любая подготовка рано или поздно заканчивается. Так что как только Ксандаш дал «добро», мы приступили к миссии.

★☆★☆★

• «знаешь, как карман собственной жилетки» — kennen wie seine Westentasche, немецкое выражение сродни «знать как пять пальцев».

• «пили предложенный фруктовый шорле» — газированный напиток. В Германии такое очень любят, есть Apfelschorle — яблочная газировка, есть Weinschorle — газированное слабое вино (не путать с игристыми, типа шампанского, они отдельно и носят имя der Sekt), есть различные фруктовые Schorlen. Так что, встретив нечто похожее на привычные вещи, Ульрих называет это привычным словом.

Глава 15

Королевская конница

Не знаю в чём дело, то ли в том, что мы занимались этим уже несколько лет, словно пребывая в какой-то странной временной петле, то ли давали сил опыт и авторитет Ксандаша, но я ничуть не волновался. Поверх своего комбинезона из Цитадели я неторопливо натянул тёмно-серый кожаный костюм, а на голову — чёрную трикотажную шапочку, делающую меня не только похожим на какого-то ниндзя, но и вызывающую, заметь меня случайный прохожий, нестерпимое желание оказаться подальше и вызвать полицию. Затянув все ремни, поправив все подсумки и застегнув пряжки, я несколько раз подпрыгнул — этот нехитрый приём, как говорил Ксандаш, не только позволял проверить, правильно ли закреплены все вещи, закрыты ли клапаны и защёлкнуты ли клинки, но и служил неизменным ритуалом диверсантов.

Ксандаш был уже готов давно, Кенира и Хартан заканчивали надевать точно такие же костюмы и шапочки, теперь возились с ремнями. Вся экипировка была получена от армейского интенданта вполне официально, мы даже внесли в кассу её залоговую стоимость — так что теперь выглядели не компанией случайных попутчиков, которых вместе свела судьба, а настоящим военным отрядом. На мой вопрос, не опасно ли пользоваться военной формой Федерации, не добавим ли мы нашей новой родине лишних проблем, Ксандаш со смехом ответил, что одежда диверсантов для того и создана, чтобы скрывать принадлежность владельцев, а от других костюмов, продающихся по своему континенту, отличается лишь гораздо лучшими материалами и наложенными на кожу чарами.

Мы затемнили наши и так тёмные руки и лица, нанесли на ладони специальный состав, препятствующий оставлению отпечатков пальцев. И пока Тааг носился по дому, уничтожая все следы нашего пребывания, в том числе эти самые отпечатки, помогли друг другу приладить все нужные артефакты. Напоследок Кенира покрыла тёмным красящим средством своё кольцо, чтобы оно не блеснуло в темноте и не выдало нас случайной сторожевой системе или особо бдительному наблюдателю. Большая часть приготовлений была избыточной, ведь наш способ проникновения не предполагал наличия лишних глаз, но, как говорил Ксандаш, за каждой предосторожностью лежит гора трупов тех, кто её не соблюдал.

Выпустив через чердачное окно Таага, мы дождались, пока он не спустится вниз ко входу и не застынет у двери. Мы вышли, не скрываясь, напоследок я, улыбнувшись, бросил ключи от дома в почтовый ящик возле входной двери. В сопровождении Таага мы подошли к нашему Чотошу. Следовало торопиться, проектор иллюзий голема не был рассчитан на долговременную маскировку таких объёмов пространства, так что Кенира поспешно вытянула руку и упрятала омнимобиль в своё кольцо. Мы быстро двинулись к парапету набережной и забрали в сторону, туда, где к воде спускались узкие ступени лодочного причала. Натянув на глаза защитные очки и сунув в рот трубки с загубниками, мы один за другим нырнули в воду и погрузились на глубину.

Вода и темнота для моего искусственного глаза препятствием не являлись, но и очки тоже давали вполне приличную картинку. В отличие от обычных кислородных баллонов, которые находились в распоряжении диверсантов Федерации, мы пользовались созданными мною пространственными артефактами, подающими вдыхаемый воздух из одной пространственной складки, и сбрасывающими в другую, что позволяло находиться под водой несколько суток. Другой вид артефактов обеспечивал нашим телам и экипировке несмачиваемость и подогрев, так что переохлаждение и демаскирующие мокрые следы нам тоже не грозили.

Как и сотни тренировок до того, мы вытянули вперёд руки и, словно компания подводных Суперменов, поплыли вперёд. Рядом с нами, не используя для движения никаких дополнительных средств, плыл Тааг, выглядевший теперь как какой-то странный деформированный кальмар. Мы не боялись сбиться, быть снесёнными течением, утратить в темноте и неверных картинках визиров правильное направление. Ведь у нас был я, делающий все необходимые расчёты и вносящий поправки, Тааг, не делающий ошибок вообще никогда, и Кенира, чья реликвия всегда указывала в правильном направлении — на томящуюся в замке маму.

От курса мы почти не отклонились и вышли всего лишь в паре ярдов от запланированной точки. Над стоящей здесь сторожевой башенкой уже поработал Тааг, так что все сенсорные потоки зацикливались сами на себя и слали сигнал «всё спокойно». Чтобы видеть в ночи, мне не требовались внешние приборы, так что я спустил очки на подбородок, а сам задействовал не только ночной режим своего глаза, но и тепловой диапазон.

Мы, почти не скрываясь, пошли по дорожке к одному из стационарных сторожевых постов, где внутри находились только недавно сменившаяся охрана. Достав из длинного чехла на поясе Цветок и Перо, я направил их на дверь, вполголоса зачитывая молитву своей богине, попросив её даровать этим прекрасным людям крепкий беспробудный сон до самого рассвета. Я никому не желал зла, не собирался причинять вред, действовал исключительно с благой целью. Так что Право моей госпожи откликнулось безо всяких проволочек, наполняя воздух гармоничной и неслышимой обычным слухом мелодией.

Так