Шрифт:
Закладка:
— А что — здесь нет камер?
— Здесь нет, — успокоила она меня. — Сначала тоже хотели поставить, но женщины подняли скандал.
— И что мы теперь будем делать?
— Ты будешь делать, что я скажу!
Она подошла к большому зеркалу, занимавшему полстены, поколдовала над ним. В зеркале что-то щелкнуло, и оно открылось, как дверь. За ним обнаружился узкий темный коридор.
— Заходи первой! — приказала Кристина.
Я неуверенно шагнула вперед.
В коридоре было темно, душно и пыльно. Кристина вошла следом за мной и закрыла за нами дверь — или, точнее, зеркало. Потом она протиснулась мимо меня и пошла вперед, освещая путь перед собой мобильным телефоном.
Мы прошли несколько минут по этому коридору, потом он разделился на два, Кристина уверенно выбрала правый. Прошли еще немного, спустились по металлической лестнице и оказались перед железной дверью.
Дверь была заперта, но Кристину это ничуть не обескуражило. Она достала из сумочки какой-то инструмент, отдаленно напоминающий металлический штопор, приставила его к замку и покрутила ручку.
Раздался щелчок, похожий на звук вылетающей пробки, и дверь открылась.
Мы оказались на улице.
Было холодно, медленно падал красивый театральный снег.
— А как же мое пальто… — спохватилась я.
— Не волнуйся, его привезут. А сейчас до машины так добежишь, не успеешь простудиться.
И правда, черная машина была припаркована совсем недалеко, и мы скоро сидели в ней и ехали сквозь медленно падающий снег.
Через полчаса мы остановились перед сверкающей витриной, над которой горела надпись: «Салон красоты РОЗА АЗОРА».
— Нам сюда! — объявила Кристина, вылезая из машины.
Я уже ничему не удивлялась.
Мы подошли к двери салона, вошли внутрь.
Салон был очень приличный, стильно оформленный, в футуристических серебристо-белых тонах. В креслах сидели две или три клиентки, над которыми колдовали мастера в фирменной серебристо-белой униформе.
На стене, почти под самым потолком, был закреплен экран, по которому непрерывно бежала строка: «А РОЗА УПАЛА НА ЛАПУ АЗОРА».
К нам подошла администратор, ухоженная, элегантная женщина лет сорока.
— Девочки, у нас только по записи. Вы записаны?
— Мы на биоревитализацию! — без запинки выпалила Кристина.
На лице женщины проступил уважительный испуг, она подвела нас к двери в глубине салона и сказала:
— Вам сюда.
Мы открыли дверь, прошли по очередному коридору и оказались в небольшой, скромно обставленной комнате.
Здесь был длинный стол, несколько стульев и кресел, еще один столик с компьютером. На стене был закреплен большой экран. В углу был открытый стенной шкаф, в котором я заметила свое пальто.
Кристина не обманула — его привезли, причем быстрее, чем меня.
— Садись. — Кристина показала на одно из кресел. — Кофе хочешь?
Я благодарно кивнула.
Кристина нашла кофеварку, и через минуту мы пили вполне приличный «американо».
— А когда…
— Подожди минутку. — Она не дала мне договорить, с полуслова поняв вопрос. — Он все же очень занятой человек.
Прошло еще две или три минуты, открылась дверь, которую я раньше не заметила, и в комнату вошел Войтенко в сопровождении своего ручного неандертальца Юры, который смотрел на меня как разбуженный не вовремя пещерный медведь.
Увидев меня, Войтенко кивнул, сел за стол, положив перед собой большие тяжелые руки. Кристина лаконичным жестом предложила ему кофе, он также жестом отказался, перевел на меня мрачный взгляд и проговорил:
— Ну, рассказывай…
И я начала рассказывать — с того момента, когда вышла из ресторана, чтобы сесть в такси, и дальше — как меня завезли в промзону, как я попала в странное помещение под вывеской «AREPO», как меня загримировали, как я записала видеообращение…
В этом месте Войтенко заметно помрачнел и попросил меня еще раз повторить текст сообщения. Потом велел продолжать.
И я честно рассказала про то, как сбежала из «промзоны», как обрадовалась встречной машине и как очнулась только в квартире этой ведьмы Ильиничны. Хотела рассказывать дальше про голодную собаку Фриду, про то, как удалось мне сбежать и оттуда, про то, как меня преследовал убийца с кукольным лицом, но замолчала, потому что поняла, что Войтенко меня не слушает.
Он молчал, прикрыв глаза ладонью.
Так прошло минут пять, после этого он взглянул на Кристину и проговорил:
— Понимаешь, что это значит?
— Понимаю, — кивнула девушка. — Но здесь возможны два варианта… может быть, все не так плохо…
— Не будем гадать на кофейной гуще! — оборвал ее Войтенко и повернулся ко мне: — Ты совсем не помнишь, куда тебя привез таксист? Что это за промзона? В какой части города?
— Нет, не помню… пока ехали, я думала о своем, не смотрела по сторонам. К тому же была метель, так что все равно ничего не было видно. Да я еще немного выпила в ресторане. А потом, когда я сбежала из того дома и села в пикап «Доставка пиццы», я почти сразу заснула, так что тоже не видела дорогу.
— Может, хоть какие-то ориентиры помнишь?
— Нет, ничего… обычные заводские корпуса. Серые, мрачные бетонные коробки. Никаких запоминающихся примет. Вот дом на Обводном канале, где обитает та ведьма Ильинична, я хорошо запомнила и могу его найти…
Войтенко вопросительно взглянул на Кристину, но она с сомнением покачала головой:
— Эта Ильинична наверняка ничего не скажет. Да, скорее всего, она ничего и не знает, она выполняет для тех людей разовые поручения, а ни в какие серьезные дела они ее не посвящают. И вряд ли она знает, где расположена их база.
— Что же делать…
— Вот таксист… — проговорила Кристина. — Таксист, который ее привез, точно должен знать, где находится то место.
— А ведь правда! — Войтенко снова взглянул на меня: — Ты ведь, наверное, не запомнила номер машины?
— Нет, конечно… — протянула я. — Извините…
Я понимала, как мои слова важны для Войтенко, но ничего не могла вспомнить.
— Ну хоть какая это была машина? Какой марки?
— За мной должно было приехать серое «Рено», — вспомнила я, — но моя машина где-то застряла, вот я и села в ту, которая приехала. Кажется, она тоже была серая, иначе у меня возникли бы сомнения. Хотя, вы знаете, как говорят — ночью все кошки серы. И все машины. Тем более зимней ночью, в метель… нет, извините, не могу ничего вспомнить.
Войтенко переглянулся с Кристиной, и девушка неуверенно проговорила:
— Может быть, подключить Рудольфа Зурабовича?
— А что, это мысль! — оживился Войтенко. — Он замечательно умеет оживлять человеческую память!
Я дико перепугалась.
Я решила, что меня собираются пытать, чтобы заставить вспомнить то, чего я не помнила… Ну, иголки под ногти загонять не
