Голова Говорящей-с-Травами слетела с плеч, отделилась от тела и закувыркалась по земле, щедро разбрызгивая кровь. Обезглавленная фламиника медленно рухнула, и над ней появилась россыпь призрачных глифов.

— Буря… — чуть слышно прошептал Кассиди, стоя над неподвижным телом. Он втянул выпавшие Руны и крикнул, обращаясь ко мне:

— Не убивай его! Иначе мы не узнаем, где пленники!

Наверное, только мысль о друзьях остановила меня прямо там. Рука младшего Кассиди наконец-то хрустнула, пылающая аура погасла, он выронил оружие и зарычал, терзаемый Пылающими Руками. Рык перешел в глухой хрип, когда я безжалостно заломил сломанную руку и уперся ему коленом в спину, вжимая лицом в землю, — и коротким движением защелкнул на шее Иллиумовый Браслет.

— Хейр, — наконец подал голос Белый Дьявол. — Не забудь убить его потом…

Побежденный Восходящий остался лежать, обожженный и дымящийся — он больше не сопротивлялся, и я уже без труда стянул его запястья за спиной стяжкой из арсенала Клыка — вот наконец-то и пригодилось…

Неужели мы победили?

Травинка!

Девушка лежала на боку, пронзенная насквозь длинной черной стрелой. Древко вошло чуть пониже левой груди и вышло из спины под лопаткой. Она еще дышала и даже была в сознании, несмотря на огромное кровавое пятно на комбинезоне.

— Сигурд… — чуть слышно прошептала она. — Что… там?

— Все хорошо, Травинка. Все хорошо. Ты потерпи, я сейчас…

Исцеляющих Рун, к сожалению, больше не имелось. Я осторожно вытащил из ее разжавшегося кулачка медицинский инъектор с красным стикером — кровоостанавливающее — и быстро вколол девушке, а затем — двойную дозу обезболивающего. Рана казалась очень опасной, совсем рядом с сердцем, однако древко само остановило кровотечение, и, если стрела не имеет поганых сюрпризов, Травинка не должна умереть! Пока я обрабатывал рану, Кыш снова взобрался мне на колени, беспокойно фыркая. Малыш каким-то образом уцелел в заварухе и даже принес золотое Семя, которое мужественно защищал от Говорящей-с-Травами. Зверек сыграл очень важную роль — не будь его, кто знает, чем бы закончился этот бой. Травинка попыталась улыбнуться, увидев его мохнатую мордочку — хорошо, значит, будет жить.

— Что с ней⁈ — на нас упала тень Винсента Кассиди. Он присмотрелся и вдруг улыбнулся. — Жива, не в сердце… Ветерок, ты слышишь меня?

— Да… — с трудом проговорила Травинка. — Что… там…

Винсент не успел ответить. Сверху послышался низкий громкий гул — как будто раскат невообразимо мощного грома. Мое семечко уже успело выжечь вокруг нас изрядный кусок чистого пространства, и нам был хорошо виден исполинский ствол Элтанира, подобно горному пику уходящий вверх, и купол золотой листвы высоко-высоко над нами. Так вот — эта листва зашевелилась, заволновалась, как будто ее всколыхнул порыв ветра, — и засияла на тон, на два тона сильнее, так ярко, что все мы были вынуждены прикрыть глаза. Одновременно с ярким светом все мы ощутили нечто вроде ветра — напор мощной и незримой силы, которую Великое Древо направило на маленький гнойник, внезапно вскочивший у его основания.

На мгновение мне показалось, что нас всех расплющит, сметет, испепелит этот золотой поток, свет, ментальная энергия и еще что-то, гневно льющееся сверху — но ярость Элтанира, как оказалось, была направлена только против Кошмарной Рощи. Ее уродливые деревья и создания мгновенно оплыли, как весенние сугробы под лучами солнца, обнажая тингвеллир и рассеянную толпу Восходящих. Проклятая Руна оставила множество следов — некоторые трибуны и площадки были повреждены, многим людям требовалась помощь, а иные вообще лежали неподвижно. Оставалось только надеяться, что жертв амбиций Говорящей-с-Травами было немного…

Свечение Игг-Древа медленно угасло и почти сразу возле нас мгновенно приземлились две Золотых Стрекозы. Со спины одной из них сошла Иниэсс, и выражение ее лица не предвещало для нас ничего хорошего.

Глава 24

— Где проклятая Руна, Винсент Кассиди? — резко спросила Иниэсс. Посох в ее руке горел гневным игг-светом, но мое семечко все же… лучилось ярче?

— Поглощена стигматом, — ответил Винсент, коротко указав в сторону неподвижного тела Говорящей-с-Травами. — Я не нашел ее.

Иниэсс беззвучно выдохнула-зашипела, подобно разъяренной кошке. Ее гнев жаркой волной ослепил мое ментальное восприятие — о, кинг Благословения была очень, очень зла! Но спустя мгновение это ощущение отступило — золотая Восходящая умела контролировать себя и подавила эмоциональную вспышку.

— Не двигайся, хейр, — прошептал вселенец. — И даже не дыши…

Исходящие от Хранителей золотые искры закружились вокруг нас, а янтарные лучи жезлов-посохов просветили каждого насквозь. Ощущение опасности не отступало — наши жизни висели на волоске, эти странные создания могли убить нас в любую минуту.

— Вы прорастили мерзость под Великим Древом! — обвиняющим тоном произнесла Иниэсс.

— Та, что виновна, уже понесла наказание, — на заледеневшем лице Винсента не дрогнул ни один мускул. — Она мертва.

— Мертва, — повторила Иниэсс. — Значит, большой тинг признает тебя риксом. Тебе и отвечать за свой фригольд.

— Значит, мне, — кивнул Винсент. — Отвечу, как решит Наблюдатель.

— И Народ Древа, — холодно добавила Иниэсс. — И те Народы, что сегодня потеряли Восходящих из-за черной Руны, которую принес к Великому Древу твой Народ. Вы осквернили тингвеллир! Вам придется заплатить золотую виру, Винсент Кассиди!

— Я говорил большому тингу, что они предатели нашего Народа, — произнес я, поднимаясь с колен и вставая рядом с риксом. Йурр, сидя на плече, по-прежнему удерживал в лапках Семя, и его отблеск заиграл в глазах кинга Людей Древа, а стоящие возле нее Хранители и вовсе не сводили с семечка своих странных нечеловеческих взглядов.

— Ты говорил, Восходящий Сигурд, — медленно произнесла Иниэсс. — А я отвечу: они пришли сюда как часть твоего Народа. Горе вам, что не выпололи черные Травы до всходов мерзости! Теперь за них будет наказан весь ваш фригольд, но об этом мы говорим с твоим риксом!

Винсент будто невзначай коснулся меня плечом, предостерегая от ответа, и произнес:

— Ты знаешь наши законы, кинг.