" Это было странное чувство — вернуться в свою реальность. Она казалась мне какой-то нереальной, в сравнении с волшебной Британией сороковых. Там я прожила словно бы вечность, здесь же не прошло ни дня с моего исчезновения. Не прошло и секунды.

Для меня была чужой эта маленькая квартирка, все вещи в ней, да даже домашний кот был чужим. Не говоря уже о моем лице. Я провела около часа перед зеркалом, тупо смотря на себя и пытаясь вспомнить собственную внешность.

Мне пришлось взять недельный отпуск за свой счёт на работе, поскольку я была просто не в состоянии вернуться к этой жизни. Я стала настолько Розамунд, насколько перестала быть Амелией. И теперь каждый прожитый день в этой реальности стал для меня сущим адом.

Я проживала день за днём, без Тома, без Каллума, без Кеннета и без остальных. Как же это было больно осознавать собственную беспомощность.

Попытка прошерстить интернет на тему перемещений в пространстве ничего не дала. Интернет — то ещё зло. В котором есть всё и одновременно нет ничего.

Я понимала, что мне стоит воспринимать произошедшее как сон. Очень долгий и приятный сон, где я смогла осознать радость материнства, где смогла стать богатой леди начала двадцатого века, где смогла плести свои интриги и проводить своё расследование, где смогла выйти замуж. Но почему-то не получалось так легко отказаться от этого сна. Но больше всего я не могла отказаться от Тома. От моего Тома!

Конечно, мне давно были видения, что я могу вернуться в этот мир. Но оставалась надежда, что мне удастся избежать этого. Не удалось.

Уже перед самой "отправкой" в этот мир, когда мы с Кенни танцевали, у меня было видение. Последнее. Я видела взрослого Тома. Он был с какой-то девушкой. Кажется, они были влюблены и счастливы. Только мысль о том, что это видение может быть правдой и греет мне душу. Надеюсь, мой мальчик сможет пережить потерю меня и не натворит глупостей. Надеюсь, он найдёт свое счастье.

А пока… Мне пора возвращаться к жизни Амелии Гилан. Женщины без семьи. Учительницы в Лондонской школе танцев для детей и взрослых. Женщины, для которой не существует будущего без ее сына из другого мира".

***

— Я не понимаю… — Лестрейндж мотнул головой, ударяя ладонями по столу и с яростью глядя на Альфарда. — Как это — Том остался в том мире?

— Когда мы переместились в тот мир, — Блэк положил машину, созданную Томом на стол и сел, чувствуя, как остатки магии покидают его. Это было очень странное чувство, словно какое-то тепло выходило изнутри, оставляя вместо себя пустоту. Судя по лицу Дамблдора, что с удивлением смотрел на собственные руки, он испытывал примерно то же самое. — Том почему-то стал ребенком. Ему лет десять на вид было. Вроде как он ошибся в расчетах… Не знаю. Но в таком виде он не мог совершить путешествие обратно. Он просто бы физически не смог вернуться, поскольку пространство уничтожило его тело. И он принял решение остаться там…

— Этого не может быть. — Хрипло отозвался Эмерсон, опускаясь на стул, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног от того, что он сейчас услышал. — Нет… Том не мог просчитаться. Если только…

— Он не сделал этого специально. — Дамблдор отвлекся от своих рук и посмотрел на двух своих бывших учеников. — Видите ли, эта машина рассчитана на перемещение только троих… Неужели вы этого не поняли?

Альфард и Эмерсон опустили взгляд на треугольную машину. Ни Блэк, ни Лэстрейндж еще никогда не чувствовали себя полными идиотами… зато теперь они поняли каково ими быть. Как они не догадались, что Том прощался с ними не просто так. Это выглядело как "на случай, если что-то пойдёт не так", а на самом деле было "Прощайте, мы больше не увидимся". Лестрейндж громко выругался, подскакивая и пиная стол, а Альфард вдруг захохотал, запрокидывая голову назад и хватая себя за волосы. Кажется, у него была истерика.

— Вы сволочь, мистер Реддл… Я столько лет вас знал, а вы сделали мне такой удар под дых… — Альфард резко прекратил смеяться и уставился в потолок. — Мне у тебя ещё учиться и учиться, Том… Зачем ты так поступил?

— Кажется, мистеру Блэку стоит выпить… — Дамблдор рефлекторно потянулся за палочкой в рукав костюма, но замер, с удивлением осознавая, что это, столь обыденное движение стало для него чужим.

— Но… Подождите, как Том найдёт Амелию? Как они станут жить вместе? — Эмерсон взмахнул своей палочкой, притягивая из буфета бутылку с виски и три стакана. Каждому из присутствующих был вручен стакан с напитком, который, впрочем, был сразу выпит. — Это же будет странно, если у нее вдруг появится взрослый ребенок?

— Это было интересное приключение. К счастью, благодаря этой чудной машине, в нас с мистером Блэком ещё оставалась магия, когда Том полностью ее лишился и стал десятилетним. — Отозвался Дамблдор, подходя к машине и снимая с нее крышку. Три волшебные палочки были сломаны, но зато ни один из артефактов не пострадал. Бывший волшебник извлек из нужного отдела воскрешающий камень, как свою плату за выполненную сделку, и спрятал его в карман пиджака. — Мы пришли в один из приютов Лондона и передали туда Тома, наложив империус на его директора. Женщина оформила Томаса и он стал одним из детей этого приюта. Затем отправились на работу к мисс Гилан, зачаровав там одну из коллег, заставив ее подтолкнуть Амелию посетить этот приют… Нехитрый, но очень сложный план.

— Но почему бы просто не подойти к Амелии и не сказать, что Том находится в таком-то приюте?

— Мы слишком долго провозились с приютом. — Хрипло отозвался Альфард, немного придя в себя. — У нас оставалось не больше пяти минут, а Амелия, как назло, в этот день отсутствовала на работе.

Лестрейндж опустил взгляд на машину и извлек из нее обломки волшебной палочки Тома, погружаясь в свои мысли: "Реддл… он всё четко просчитал и у него не могло быть ошибок. Он создавал эту машину изначально с целью уйти в тот мир, поскольку он не сможет привести Амелию в этот из-за убийства Каллума. И как я не догадался об этом? Он бы не позволил матери узнать, что стал убийцей, что подвел ее доверие. Поэтому он и решил пожертвовать своим волшебством ради нее. Интересно, планировал ли он уменьшать свой возраст? Наверняка да. Чтобы как можно дольше быть с ней. Но вот планировал ли он то, что двое должны