Шрифт:
Закладка:
— Я не могу… Больше никак… Ребенок. Он скоро родиться.
Звуки на секунду пропали. Я могла только тупо пялится на искаженные черты лица темнокожей девушки. Руки навязчиво пытались искать телефон в пустых карманах, чтобы по привычке позвонить в скорую или службу спасения. Но остатки разума останавливали бесполезные попытки.
Мимо пробежал Мати, который заметил нашу остановку. Он вместе с другим парнишкой подхватили Бехати и быстрее повели к реке, до которой оставалось сотня метров. Детишки постарше уже бежали с малышней к воде, желая напиться. Маленькая рука Камали коснулась моей щеки и даже немного привела меня в чувство. Удобнее перехватив малышку, я ускорилась.
Место идеально подходило для ночлега. Чистая и прозрачная вода радовала глаз, вызывая желание напиться. Дети склонились над рекой и, будто звереныши, уткнулись мордочками в водную поверхность. Мати аккуратно усадил Бехати под тень дерева, а затем набрал в бурдюк свежей воды и поддал его девушке. Она сделала пару глотков и, оттолкнув руку, громко застонала. Бехати уперлась пятками в землю, а пальцами рук сжала траву, вырывая её с корнями.
Моя жажда отступила. Камали слезла с моих рук. Я же могла стоять истуканом, глядя на муки роженицы.
Я наблюдала, как Мати быстро обтер водой лицо Бехати; как Бехати откинула голову назад, в то время как всё её тело напряглось от боли; как остальные детишки, не глядя на роды, готовились к ночлегу.
Я думала, что самые страшные дни смогла пережить. Но сейчас… когда от меня мало что зависело, а если и зависело, то я всё равно оказалась бесполезной. Дитя города без необходимых для выживания навыков — слаб, как неоперившийся птенчик. Мы можем жить только в благоустроенном месте, когда под рукой телефон с быстрым вызовом различных служб спасения. Я даже должна опасаться чистой воды в реке, потому что никакие прививки не спасут от расстройства изнеженного городского желудка.
О чём я только думала, что могу кого-то спасти? Если я даже прокормить в безлюдной местности в окружении дикой природы себя не смогу.
Кто-то тронул меня за повисшую руку. Я опустила голову и заметила двенадцатилетнюю девочку. Она улыбалась, а из-под губ проглядывали желтоватые зубы.
— Я, Джемаль, — ладошкой показала на себя, а затем добавила на корявом английском. — Я видеть, как рожать моя мать. Меня учить этому. Готовить стать акушеркой.
— Разве я тебе чем-то смогу помочь? — Удивилась я, слыша повторяющиеся стоны Бехати.
Роженица оперлась спиной о дерево, тяжело дышала, на коже проявились капельки пота и казалось, что девушка немного побледнела. Я бы хотела ей помочь. Если бы знала как.
— Я видеть, как рожать. Но мне нельзя касаться ребенка. Рано, — грустно проговорила Джемаль.
Тут к нам подошёл Мати и с надеждой спросил:
— Ксения, вы знаете, что делать?
Но знала ли я? Или всё же знала…. В голове начали всплывать разговоры с девчонками в хаммаме после встречи выпускников. Маша ещё рассказывала какие-то страшные истории, которые случались в её практике, как медсестры гинекологического отделения. Отрывки научных фильмов о том, как рожали раньше. Разные статьи, которые я читала, когда перелёты в самолётах были слишком длинные. Даже вспомнились уроки ОБЖ из школы. Что сейчас самое опасное, и что я могу предотвратить?
— Нам нужен огонь, — тихо проговорила я. — Нам нужна кипяченая вода, чистые тряпки для младенца, что-то острое и что-то обеззараживающее.
Мати кивнул. Он подозвал другого мальчишку и что-то приказал на амхарском, а затем сказал Джемаль, чтобы она подошла к Бехати. После чего он тихо уточнил:
— Вы знаете, что делать?
— Нет, — честно призналась я. — Но нужно хотя бы попытаться.
Мати оглянулся на собственную жену, которая рожала ребенка его погибшего старшего брата. Вот только теперь он нес ответственность за неё и ещё не рожденного младенца.
— Я сбегаю до деревни, — проговорил он и глянул на меня. — Принесу ведро для горячей воды, тряпки и всё остальное.
— Возможно там есть акушерка или повитуха, — обрадовалась я. Но Мати явно сомневался моей радости. Тогда я достала все наличные деньги и протянула парнишке. — Используй их, чтобы купить всё необходимое.
Он кивнул и забрал протянутые деньги. Он аккуратно их сложил и убрал под нагрудную повязку.
— Я постараюсь, как можно быстрее, — взволнованно пообещал Мати, а затем рванул в сторону деревни, словно жаждал обратиться в ветер.
Сорвавшийся чужой стон боли, заставил меня действовать. Сорвав с головы остатки рубашки, я подошла к реке и сполоснула её, затем быстро брызнула себе в лицо прохладной воды и вернулась к извивающейся девушке.
Я приложила тряпку к её лицу и глянула на Джемаль.
— Ещё долго, как думаешь?
Девочка быстро поднырнула под юбку роженицы и покачала головой.
— Ещё нескоро. Пока «там» не хватит место для ребенка. Нужно подождать, чтобы он смог выйти.
В школе я ненавидела три предмета: биологию, литературу и ОБЖ. А сейчас я чувствовала себя героиней какой-то странной и пугающей истории, где знание как помочь человеку и как он состоит, очень бы помогло. Словно объединились в одно все мои самые нелюбимые кошмары юности.
Противная паника дергала за ниточки. Хотелось забиться в угол и плакать, плакать, плакать, пока кто-нибудь не придёт. Но запах гари и крови напоминал мне, что если я сдамся, то хуже от этого станет только мне. Потому что проиграю только я.
Дети поглядывали на нас, но в их глазах отсутствовало волнение. Наступал вечер. Мягкая прохлада окружала и дарила легкость. Но пламя контролируемого огня рождало чувство уюта, к которому тянулся ребенок. Они доедали ягоды. Кто-то сумел даже поймать пару рыбешек, пока я мучилась выбором. Они все тянулись к жизни.
Подняв голову к темнеющему небу, я про себя взмолилась пустоте.
Пусть всё получиться. Пусть всё сложится благополучно. Пожалуйста!
Только после этого я аккуратно провела по животу Бехати, чувствуя окаменелость. Сколько прошло с тех пор, как Мати ушёл? Я оглянулась, надеясь, что он уже возвращался.
Джемаль вновь заглянула под юбку Бехати и встревоженно глянула на меня.
Тьма обступала. Только огонек костра развевал мрак. Джемаль уже в который раз рассказала, что за чем следовало, но мне это мало помогало. В руках Бехати ломались тонкие палки, а ноги разрыли глубокие ямки,
