Пройдя еще с десяток кварталов, старик вышел к Чатем-сквер. Достал из кармана мятый засаленный клочок бумаги, развернулся и прочитал накорябанные на ней указания. Это было то самое место. «Чандлер-хаус» стоял в дальнем конце парка, на Гордон-стрит.

Узнав здание, старик поднял глаза, и у него оборвалось сердце. Большой просторный отель огородили металлической сеткой, верхние окна заколотили и установили леса. За ними просматривался обгоревший и обрушенный верхний этаж.

Старик крепче взял свой чемодан и направился через площадь. Некоторые соседние дома также восстанавливали, но он их не замечал. Он пересек Гордон-стрит и остановился перед кирпичным фасадом отеля, едва различимым за лесами. Полицейский, стоявший за временными строительными воротами и охранявший вход в отель, подошел к нему.

– Чем могу вам помочь?

Старик ничего не ответил, только смотрел и смотрел на здание.

– Сэр, чем я могу вам помочь? – повторил полицейский.

– Я ищу мисс Фрост, – сказал старик.

– Мисс Фрост? Вы говорите о Фелисити Фрост?

Старик кивнул:

– Она… владелица этого дома.

Полицейский помолчал, переваривая его слова.

– А какое у вас к ней дело?

– Я… – Старик закашлялся, затем прочистил горло и ответил: – Я ее родственник.

– Понятно, – сказал полицейский и после паузы продолжил: – Очень жаль, сэр, но должен вам сообщить, что Фелисити Фрост скончалась.

– Что? – Старик посмотрел в сочувствующие глаза полицейского.

– Сожалею, но она погибла во время этой катастрофы. Если вы обратитесь в городской совет, вам предоставят подробную информацию.

Он вежливо показал, в какую сторону идти.

Старик отошел, но тут же почувствовал слабость и головокружение. Все было как во сне. Перед глазами повисла темная пелена, и та часть его сознания, что оставалась врачом, предупредила: обморок, вызванный резким падением кровяного давления. Оглядевшись, старик увидел гидрант в нескольких шагах от себя, добрел до него и сел. Здесь, в тени, было прохладнее. «Скончалась». Это не укладывалось в голове.

Старик снял шляпу и осторожно положил на колени, но это было последнее, что он запомнил.

Кто-то взял его за плечо и встряхнул, бережно, но твердо и позвал, сначала как будто издалека, а потом уже отчетливее:

– Доктор? Доктор Куинси?

Он поднял голову. Перед ним стоял мужчина, голос которого был смутно знаком.

Старик поморгал, проясняя зрение. Шляпа лежала у него на коленях, а чемодан – между ног, куда он, видимо, сам его и выронил.

А потом все вернулось.

Он снова услышал, как называют его имя, и на этот раз сумел сосредоточиться. Это был тот самый агент ФБР, который приезжал к нему в Берри-Пэтч. Как же его звали? Колдмун?

– У меня болит задница, – сказал Куинси.

– Еще бы, – ответил агент. – Похоже, вы просидели на пожарном гидранте не меньше часа.

Куинси посмотрел вниз:

– Господи!

– Я заметил вас пять минут назад. И подумал, что лучше оставить вас наедине с вашими мыслями. Но хватит, вставайте на ноги. Готов поспорить, вы бы не отказались чем-нибудь перекусить.

– Я не голоден.

– Хорошо, но вы ведь не откажетесь от кофе, правда?

Агент ФБР взял чемодан, помог старику подняться и повел куда-то по тротуару.

Куинси оттолкнул поддерживающую руку.

– А где ваш назойливый напарник?

– Он занят.

– Так вот, я хочу с ним поговорить. Хочу получить какие-то ответы, будь оно все проклято!

– Он сейчас ни с кем не разговаривает… даже со мной.

Они прошли пару кварталов, и онемевшие ноги Куинси потихоньку стали оживать. Колдмун привел его в кафе. Официантка, стоявшая за кассой и проверявшая утреннюю выручку, увидела Колдмуна и нахмурилась.

– И у тебя хватило наглости вернуться сюда! – сказала она, сверкнув глазами.

– Я тоже рад снова тебя увидеть, – миролюбиво ответил Колдмун.

Куинси отметил, что официантка отвела их в дальний угол кафе и усадила за столик рядом с туалетом, хотя посетителей в кафе почти не было.

– Пожалуйста, кофе, куколка, – попросил Колдмун.

– Никакая я тебе не куколка. Даже не пытайся подлизываться. – Официантка посмотрела на ковбойскую рубашку Колдмуна с перламутровыми пуговицами на карманах. – Какая милая у тебя блузка. А для мужчин они что-нибудь шьют?

– Не очень-то вы ей нравитесь, – сказал Куинси, когда официантка отошла.

– За этим я сюда и пришел.

Куинси устало потер лоб. В другое время он бы с удовольствием выслушал такие откровения, но не сейчас. Господи, только не сейчас.

– Видите тот новый кофейник? – спросил Колдмун. – А теперь посмотрите на соседний, с подпалиной на боку. Он, наверное, стоит здесь с шести утра.

– Похоже.

– Ручаюсь, что мне она нальет остатки из этого, а вам даст чашку со свежим кофе из другого.

Куинси недоуменно взглянул на Колдмуна, не в силах понять, что за чушь тот несет.

– Знаете, она была очень смелой. Вы можете ею гордиться. Она сражалась до конца.

– Расскажите мне, – просто ответил Куинси.

И Колдмун начал рассказывать. Говорил он долго, а Куинси его слушал. Эта была захватывающая история, удивительная, запутанная, порой даже невероятная. Но в этом вся Алисия – в ней не было ничего ординарного. Он слушал о том, как она взяла чужое имя, как купила и отремонтировала отель, как пользовалась прибором, что произошло между ней и Эллерби, и так до безумного конца этой истории. Что-то в ней было настолько шокирующим, что Куинси отказывался поверить. Но Колдмун был основательным и практичным человеком, агентом ФБР. И Куинси каким-то образом почувствовал, что Колдмун давно знал о его приезде и заранее продумал, что он ему скажет.

Наконец агент замолчал, рассказ закончился. Куинси сделал глубокий, медленный вдох, как космонавт, проверяющий атмосферу неизвестного мира. Ему еще придется потратить немало времени на то, чтобы переварить эту историю, уловить смысл… Если он вообще это сможет. Как бы то ни было, Куинси ощутил, как с плеч спал невидимый груз.

– И еще кое-что. – Колдмун достал что-то из рюкзака и протянул Куинси.

Пожилой доктор развернул упакованный в бумагу сверток, и в нос ему ударил запах дыма. Это был томик «Антологии Спун-Ривер», сильно обугленный по нижнему краю. Но даже пламя не могло скрыть многолетнюю потрепанность книги с загнутыми, как собачьи ушки, страницами. Они говорили сами за себя.

Не сказав ни слова, он открыл книгу и увидел посвящение, написанное его рукой почти пятьдесят лет назад:

А. Р. от З. К.

Для меня ты всегда будешь «тем великим социальным кочевником, рыщущим на задворках послушного, напуганного порядка».

Берри-Пэтч. 22.04.72.

Посвящение и вызванные им воспоминания переполнили Куинси эмоциями. А чуть ниже этих выцветших слов он увидел другую надпись, куда более свежую:

Когда-то я была кочевником.