• поддержка национального примирения, диалога и сотрудничества Севера и Юга с перспективой создания мирным путем дружественного России единого корейского государства;

• недопущение распространения в Корее оружия массового поражения, чрезмерной милитаризации полуострова (сверх уровня оборонной достаточности);

• создание условий для взаимовыгодного экономического сотрудничества, в том числе на многосторонней основе; решение социальных и гуманитарных проблем региона, содействие гармоничному социально-экономическому прогрессу Дальнего Востока России и сопредельных государств и территорий.

В рамках такой платформы для России во второй половине 1990-х гг. необходимо было на фоне стабильного развития отношений с Республикой Корея “подтянуть” отношения с КНДР. Это сложная дипломатическая задача была успешно выполнена. В результате встреч на высшем уровне и возникшего понимания между политическим руководством двух стран прошлое было закрыто: Москва и Пхеньян договорились выработать новую модель сотрудничества в XXI в., основанную на уважении, взаимной выгоде, невмешательстве и прагматизме.

Одновременно важно было продвинуть конструктивное взаимодополняющее партнерство с РК, “не оттолкнуть” официальный Сеул, который, хотя и перешел к политике “солнечного тепла”, все же с подозрением относился к контактам Севера с третьими странами. При этом надо было учитывать определенный разрыв в представлениях РК и ее ведущих союзников, прежде всего США, о политических приоритетах на полуострове. На рубеже десятилетий в целом удалось наладить взаимопонимание и сотрудничество с администрацией Ким Дэ-чжуна в политической сфере, хотя экономическая составляющая отношений по-прежнему не проявляла особого динамизма.

Российская дипломатия наглядно показала, что в решении проблем безопасности на Корейском полуострове политические переговорные средства куда более результативны, чем нажимные подходы “с позиции силы”. Именно в рамках дипломатического маневрирования удалось значительно оздоровить ситуацию на полуострове в 2000–2001 гг., в частности в том, что касалось ракетной проблемы. Россия последовательно содействовала внедрению в практику именно таких стандартов в своих международных усилиях по решению корейской проблемы.

Россия еще в середине 1990-х гг. предложила и сейчас активно продвигает новаторскую по стандартам и Юга, и Севера модель многостороннего сотрудничества с участием обоих корейских государств, реализация которой имела бы не только серьезный экономический, но и громадный политический стабилизационный эффект. Наиболее известным примером такого подхода являлся проект воссоединения Транскорейской магистрали с Транссибом. Российская дипломатия также “вбросила” идею трехстороннего сотрудничества в модернизации энергетики (и в целом промышленного потенциала) КНДР по формуле: северокорейские объекты, российские технологии и специалисты, южнокорейские финансы, при этом часть российских инвестиций можно было бы оформить как возврат российского долга РК, т. е. прямых вложений РК не потребовалось бы. Однако ни северяне, ни южане пока не готовы столь резко сломать устоявшиеся стереотипы, “образы врага”, но это не означает, что у идеи трехстороннего сотрудничества нет будущего.

Каковы же вызовы, стоявшие тогда перед российской дипломатией в Корее? Исповедуемые ею подходы подвергались серьезным испытаниям. Речь шла прежде всего о причислении бывшим президентом США Дж. Бушем КНДР к некой “оси зла”, проблемы с которой должны, по идее, решаться самыми жесткими нажимными методами. Эти заявления существенно накалили атмосферу, поставили под сомнение достижения политики национального примирения в Корее и перспективы выхода КНДР из изоляции. В итоге визита Дж. Буша в регион стало ясно, что официальный Вашингтон, даже при декларациях о готовности к переговорам с Пхеньяном, не оставлял назидательного тона и надежд на изменение строя Северной Кореи, что вряд ли создавало благоприятную атмосферу для равноправного диалога.

Разумеется, проблемы, связанные с недопущением распространения оружия массового уничтожения, применительно к Корее не являются надуманными. Россия заинтересована в ликвидации этих озабоченностей, в том числе в рамках борьбы с международным терроризмом. Однако мы считаем возможным и единственно допустимым компромиссное, переговорное решение.

Таким образом, общий фон и условия, в которых вынуждена была действовать российская дипломатия в 2002 г., заметно ухудшились по сравнению с 2000–2001 гг. Тем активнее должны были быть наши шаги на трех главных направлениях: в отношениях с КНДР, РК и в международном формате по корейской проблематике.

Наиболее динамичным “сектором” в начале 2000-х гг. оставалось развитие отношений с КНДР, что неудивительно после десятилетней паузы. Актуальность поддержания постоянного контакта и вдумчивой работы с Пхеньяном в интересах обеспечения безопасности еще более возросла в связи с ужесточением американских подходов к корейской ситуации.

Особенно интенсивно проходил политический диалог, налаживались его постоянные каналы. Знаменательными событиями стали встречи председателя ГКО Ким Чен-ира с сотрудниками российского посольства в Пхеньяне в декабре 2001 г., январе и марте 2002 г. Беспрецедентным для российско-северокорейских отношений явился визит полномочного представителя президента РФ в Дальневосточном федеральном округе К. Б. Пуликовского в КНДР. В его рамках состоялись две многочасовые встречи с Ким Чен-иром, беседы и переговоры с руководителями правительства КНДР. В середине марта 2002 г. Россию посетил председатель Верховного народного собрания КНДР Цой Тхэ-бок, который обсуждал не только чисто парламентские, но и конкретные экономические и международные проблемы. В осложнившейся международной обстановке вокруг КНДР только поддержание постоянного доверительного диалога служило действенным средством урегулирования озабоченностей, недопущения нагнетания угроз.

Активизировалось сотрудничество в гуманитарной и культурной сфере: обмен творческими коллективами, выставками. Интересам обеих стран отвечает восстановление обмена в области образования.

Весьма знаменательно то, что нашлись точки соприкосновения в оценке Москвой и Пхеньяном международной ситуации, важнейших событий и процессов международной жизни. Сотрудничество в дипломатической сфере полезно обеим сторонам, продуктивно для координации усилий по обеспечению безопасности и благоприятного развития ситуации на Корейском полуострове.

Мы считаем, что высшей ценностью являются мир, безопасность, национальное примирение, что эти цели могут быть достигнуты только путем сотрудничества и диалога Севера и Юга. На этой основе мы намерены развивать с Сеулом содержательный диалог и консультации. Эта работа ведется как в контактах на политическом уровне, темп которых поддерживается усилиями обеих сторон, так и в повседневных рабочих контактах на уровне посольств. Создание солидного задела взаимодействия особенно важно в период смены администрации в целях сохранения преемственности политики.

У России и Республики Корея впечатляющие перспективы в области экономического взаимодействия. Необходимо продолжать “дипломатическое сопровождение” крупных сделок, проблемы погашения долговых обязательств, в том числе в контексте развития военно-технического сотрудничества.

Россия намерена продвигать крупные проекты сотрудничества на многосторонней основе. Главным в 2002 г. являлся проект создания железнодорожного транспортного коридора между Корейским полуостровом и Европой путем воссоединения железных дорог Севера и Юга с выходом на Транссибирскую магистраль. Россия проделала тогда значительный объем работ по разработке технико-экономического обоснования модернизации северокорейского участка маршрута, вела переговоры с Югом по подключению южнокорейских дорог к проекту. Разумеется, было немало трудностей как технико-экономических, так и политических.

Смена власти в Сеуле и разработка ядерного оружия Пхеньяном привели к заморозке проекта. Лишь через 10 лет лидеры РК и КНДР на встрече в Пханмунджоме договорились возобновить работу над