– Ты меня знаешь, – сказала Кензи, подходя к нему. – Кензи. Маккензи, из школы. Итан тоже здесь. Мы тебя повсюду искали.

– Я тебя не знаю, – заявил Тодд тем же пустым, бездушным голосом. – Я не помню ни его, ни школу, ни что-либо другое. Ничего не помню, кроме этой дыры. Но… – Он перевел взгляд в темноту, нахмурив брови. – Но… такое чувство, будто я должен что-то вспомнить. Нечто важное. Кажется… я что-то потерял. – На его лице промелькнуло страдание, всего на мгновение, а затем все признаки разума испарились. – А может, и нет, – продолжил он и пожал плечами. – Не могу вспомнить. Должно быть, это было неважно.

Меня затрясло от ярости, и я сделал глубокий вдох в попытке успокоиться.

«Гады, – подумал я, преисполнившись внезапной жгучей ненависти. – Убивать фейри – это одно. Но это? – Я посмотрела на Тодда, на его унылое лицо и ввалившиеся глаза, и подавил желание ударить кулаком по стене. – Это хуже, чем убийство. Вы лишили его всего того, что делало его Тоддом, он больше никогда не сможет это вернуть, вы сделали его… таким. Чтобы сохранить жизнь себе. Вам это не сойдет с рук».

– А что насчет родителей? – не отступала Кензи, пытаясь добиться ответа от некогда полуфейри. – Разве ты их не помнишь? Или кого-нибудь из учителей?

– Нет, – последовал категоричный ответ, и Тодд попятился назад, его глаза затуманились. – Я тебя не знаю, – прошептал он. – Уходи.

– Тодд. – Кензи снова позвала его, но он отвернулся, прижался к стене и уткнулся лицом в колени.

– Оставь меня в покое.

Кензи все старалась разговорить его: задавала вопросы о доме, школе, как он здесь оказался, рассказывала ему о наших приключениях, но ее встречала лишь стена молчания. Тодд даже не оторвал глаз от своих колен. Казалось, он был полон решимости притвориться, что нас не существует, и после нескольких минут наблюдения за ним я решил изучить яму, чтобы отвлечься, пока не встряхнул Тодда. Меня преследовал упрямо жизнерадостный голос Кензи, и я оставил ее наедине с ее попытками. Если кто и сможет разговорить Тодда, то это она.

Лавируя между сгорбленными фигурами обезличенных людей, я бродил по периметру и нерешительно выискивал хоть что-нибудь, что мы могли упустить. Все, что позволит нам сбежать. Но здесь не было ничего. Только крутые гладкие стены и песок. Мы правда застряли здесь, внизу.

Я прислонился спиной к стене и соскользнул на пол, почувствовав сквозь джинсы холодный песок. Интересно, чем сейчас занимаются родители? Как долго Забытые будут удерживать нас? Неделями? Месяцами? Если они, в конце концов, отпустят нас и мы вернемся в мир смертных, не окажется ли так, что мы отсутствовали двадцать лет, и нас сочли мертвыми?

Или нас просто убьют и оставят на съедение полукровкам, а потом бросят гнить здесь?

Кензи подошла ко мне, побледневшая и уставшая. В местах, где Забытый хватал ее за руки, проступили фиолетовые отметины, а глаза потускнели от изнеможения. Гнев вспыхнул во мне, но его быстро потушило ощущение безысходности, подпитываемое гнетущей атмосферой. Кензи храбро улыбнулась мне, но я видел, как маска рушится, разваливаясь на куски.

– Получается? – спросил я, и она покачала головой.

– Нет. Попробую снова через некоторое время, пусть пока все переосмыслит. Думаю, если надавить, он замкнется еще сильнее. – Кензи опустилась рядом со мной и уставилась в темноту. Я чувствовал жар ее маленького тела, прижатого к моему, и у меня возникло почти болезненное желание потянуться к ней и притянуть ближе. Но страх тормозил меня. Я потерпел неудачу. Снова. Не только с Кензи, но и с Тоддом, Кирраном, Аннуил – во всем. Я жалел, что не был сильнее. Чтобы обезопасить всех вокруг себя.

Но больше всего мне хотелось, чтобы здесь не было Кензи. Чтобы я никогда не показывал ей свой мир. Я бы все отдал, лишь бы вытащить ее отсюда.

– Как думаешь, долго нас будут держать? – разорвала тишину Кензи.

– Не знаю, – ответил я, чувствуя, как тяжесть в моей груди увеличивается.

Кензи потерла руки, скользнув пальцами по синякам на коже, и у меня скрутило живот.

– Мы… мы вернемся домой, верно?

– Да. – Я повернулся к ней и выдавил улыбку. – Не волнуйся, мы выберемся, и ты окажешься дома раньше, чем успеешь оглянуться. Сестра будет ждать тебя, а отец, вероятно, начнет орать, почему тебя не было так долго, но они оба почувствуют облегчение оттого, что ты вернулась домой. И ты будешь звонить мне домой, чтобы держать в курсе всего, что происходит в школе, потому что мои родители, вероятно, не выпустят меня из дома, пока мне не исполнится сорок.

Это была ложь во благо, и мы оба это понимали, но я не мог сказать ей правду. Что я не знал, вернемся ли мы домой, что никто не знал, где мы, что прямо над нашими головами ждал легион диких отчаявшихся фейри и их таинственная госпожа. Кирран исчез, Аннуил пропала, а человек, которого мы нашли, был пустой оболочкой самого себя. Я достиг самого дна и потащил ее за собой, но не мог отобрать у нее надежду. Хоть у меня ее почти не осталось.

Поэтому я солгал. Сказал, что мы вернемся домой, и Кензи одарила меня легкой улыбкой, будто действительно поверила. Но потом вздрогнула, и маска слетела с ее лица. Подтянув оба колена к груди, она обхватила их руками и закрыла глаза.

– Я боюсь, – призналась она шепотом.

И я больше не мог сдерживаться.

Я притянул ее к себе на колени и заключил в объятия. Она прильнула ко мне, вдавив кулачки в мою грудь, и я прижал ее к себе как можно крепче, чувствуя, как наши сердца бьются в унисон.

– Прости меня, – прошептал ей в волосы. – Я пытался защитить тебя от этого.

– Знаю, – прошептала она. – И знаю, что ты отчего-то думаешь, что это твоя вина, хотя это не так. – Она коснулась рукой моего лица, положив ладонь на щеку, и я закрыл глаза. – Итан, ты милый, раздражающий, невероятный парень, и мне кажется, что я… возможно, влюбляюсь в тебя. Но у меня в жизни есть такое, от чего ты просто не сможешь меня защитить.

У меня перехватило дыхание. Я почувствовал, как сердцебиение замедлилось, затем ускорилось, и пульс разогнался сильнее, чем прежде. Кензи ссутулила плечи и уткнулась лицом в мою рубашку, внезапно смутившись. Я хотел сказать, что ей нечего бояться; что я не смог бы держаться от нее подальше, даже если бы попытался, ведь она каким-то