Он развратил меня, испортил мою душу, завербовал, заставляя участвовать в преступной деятельности. И единственный способ бороться с ним — перестать быть жертвой.

Долгое время, он оставался в тени, но именно в тот день, когда я села в автомобиль, и увидела за рулем не Джавада, а его, стал тем днем, когда он продиктовал мне все условия, которые я должна выполнить для возвращения себе сына.

Леонель Голденштерн просчитался: Астон нашел способ его обмануть и остаться не замеченным игроком. «Соавтором», который писал совершенно иной сценарий в параллель с Леоном.

Все это время Леонель Голденштерн блефовал, делая вид, что Конан обвязан бомбой. Я прекрасно знала, что он в лапах Астона и он предоставил мне достаточно доказательств.

Я вела двойную игру с обоими, убеждая в своей верности каждого из них. Каждый из них думал, что все идет по его плану. Но если, Леонель — великолепный мастер, создающий миллионы иллюзий в твоем разуме, в то время как Шрам представляет собой истинное зло и способен на кровожадное убийство.

— Надеюсь, теперь ты доволен? — безжалостно выплевываю я, отчаянно прижимая к себе окровавленное тело Драгона. — Они оба мертвы…, — задыхаясь от боли и отчаяния, шепчу я, не в силах отпустить мужа ни на секунду.

Он такой теплый. Все еще теплый.

Пока теплый.

— Да уж, мои племянники выглядят такими жалкими. Избавился от брата, и племянников фактически за два дня. С помощью одной белой мышки, — злорадно ухмыляется Шрам, глядя в сторону открытой ячейки. — А это должно быть он, тот самый меандр, — он вглядывается в очертания высокого постамента, на котором покоится красивая бархатная шкатулка, накрытая куполом из стекла. — Я так и знал, что он здесь. Ты узнала код от двери?

— Код является не только кодом, но и настройками для настоящего меандра. Драгон раскрыл мне эту тайну, расшифровав дневник, найденный в вещах отца. Но я не скажу тебе их, пока ты не выполнишь свою часть сделки.

— Не тяни, говори мне его, безмозглая шлюха, — шипит Шрам, дерзко обхватывая меня за скулы.

— Я скажу тебе его только когда окажусь в безопасном месте рядом с сыном, как мы и договаривались, — диктую свои условия я.

— Хорошо, — коротко кивает Шрам, меняя гнев на милость. Его ладони нежно касаются моих волос, так плавно и бережно, одержимо. — Я бы мог надеть его на тебя и убедить тебя стать моей королевой.

— Он на мне не подействует, и ты это знаешь, — я снимаю кольцо с пальца Драгона и убираю к себе. Я слишком хорошо знаю, как работает меандр, чтобы попасться на эту удочку.

— Да, пожалуй, ты права, Эльза. Сейчас я не стану тратить время на завоевание твоего сердца, детка. Кто знает, может в будущем, оказавшись без защиты и мужского плеча, ты передумаешь и сама захочешь быть со мной. Члены Голденштерн в твоем вкусе, не так ли? — с двусмысленным подтекстом произносит он, облизывая сухие губы.

— Я не для разговоров с тобой здесь остаюсь. Где мой сын? — прижимая к себе тело Драгона, и лихорадочно поглаживая его по волосам, отчаянно шепчу я.

Я даже не замечаю, что я вся в алых пятнах. По локоть в крови и грязи.

Боже, как я оставлю его здесь?

Как?

Это невыносимо.

Я не могу…

Но там, за пределами банка меня ждет мой сын, мой мальчик. И я нужна ему гораздо больше, чем мертвому Драгону.

— Хорошо. Пойдем к вертолету. Только сначала я заберу то, что принадлежит мне. Мои люди скоро уберут здесь.

Я вновь разворачиваю к себе обездвиженное лицо мужа, и убираю волосы с красивых и любимых черт.

— Прости меня, — задыхаясь от сдавливающих все тело рыданий, шепчу я, накрывая его губы своими. — Прости меня, Драгон.

Агонизирующая боль разрывает меня на части. Стекло, настоящее стекло. В глазах, в сердце. Словно острыми зубьями по душе вид его обессиленного тела. В нем было столько мощи и силы, столько всего, что не объять словами…я все у него забрала, его единственная одержимость, способная лишить его всего, даже жизни.

И я знаю, что за нас с Конаном он без единого колебания сам отдал бы жизнь.

Если я не уйду сейчас, я никогда не смогу уйти.

До встречи, Драгон…в следующей жизни.

Выходя в общий зал, я вижу, как все члены персонала лежат на полу. Как тогда, когда это было на форуме. В воздухе остаются остатки усыпляющего газа, что неимоверно хочется зевать, но как только я вдыхаю свежий горный воздух, мне становится гораздо легче. Звук вращающихся лопастей оповещает о приближающемся вертолете.

Внезапно, я вижу за стеклом летающей машины маленького мальчика. Его руки упираются в стекло раскрытыми ладонями, широко распахнутые глаза внимательно смотрят на меня.

Сердце стремительно падает вниз. Я бегу к вертолету, с сумасшедшей скоростью рассекая время и пространство, запрыгиваю в него и прижимаю ребёнка к себе, заглядывая в глаза сына.

Сомнений быть не может.

И одного взгляда в эти глаза мне достаточно…

Малыш так похож на Драгона, даже смотреть на него больно. Словно лезвие острое об мое сердце беспощадно стачивают.

Они так похожи, что даже голова кружится.

Прижимая малыша к себе, зарываюсь носом в его макушку.

— Я не верю, что это ты, — сын дрожит в моих руках, мы оба еще не понимаем, что происходит. Неужели кошмар позади?

Мальчик молчит и довольно сдержанно обнимает меня в ответ. Он напуган и не говорит ни слова.

Рядом, на пассажирском сидении я замечаю женщину, возраста около пятидесяти лет.

— Я заботилась о нем, как могла. Не беспокойтесь, он берег его, как своего наследника, — с легкой улыбкой произносит она. — Но за все эти годы он не произнес ни слова. Вы не думайте, что он вас боится, он всегда молчит. Я рассказала ему, что вы его мама…

Всего несколько слов, а сколько ужаса и сгоревшего, между нами времени, рвут меня в клочья. Хочется кричать, плакать, рвать на себе волосы.

Эмоций на разрыв аорты, но я пытаюсь держать себя в руках. Ему нужна мать, а не истеричка.

Ладно. Все неважно. Уже все неважно. Прошлого не вернуть, но пока есть шансы на счастливое будущее, я буду бороться.

Мы будем жить, смотря на все, иначе абсолютно все зря…

* * *

Я купила билеты из Цюриха в Вашингтон, чтобы запутать Астона-Шрама. Сама же вылетела из Цюриха частным рейсом в Лондон, чтобы там сесть на корабль и уплыть в Штаты. На самом деле я купила несколько билетов в разные страны, чтобы запутать его. Надеюсь, что ему не придет в голову отследить морские пути перемещений.

Спустя сутки мы с Конаном оказываемся в Лондоне. Из аэропорта мчимся сразу в порт, где сядем на лайнер до Нью-Йорка. Окончательно запутаем свой след уже в Штатах, возможно, мне даже стоит подумать об инсценировке нашей смерти и обращения в программу по типу защиты свидетелей.

В полете у меня было несколько часов, чтобы налюбоваться своим сыном. Я не отходила от него больше, чем на пять минут, и постоянно держала за крохотную ручку, или гладила по спинке, пока он спал. Такой красивый, невероятно сладкий малыш. Маленький Драгон, а эти глаза, что контрольным выстрелом прямо в сердце?

Как мне с ними жить?

Отбросить вопросы к себе и просто тихо радоваться, что я нашла своего сына. Что мы вместе. Что мы снова нашли друг друга, и он будет расти со мной, а не в лапах непонятных животных, которые могли воспитать из него кого угодно. Наемника, убийцу, зверя…

Мурашки по коже.

Мой невероятный ангел, ты даже не представляешь, через какой ад я прошла, чтобы иметь возможность вновь прикасаться к тебе. К своему ребенку.

То, что Конан не разговаривает вполне объяснимо, и я надеюсь, что ему удастся с этим справиться. Учитывая весь не до конца осознаваемый стресс, через который он прошел и ранняя сепарация с матерью — любой бы предпочел молчать.

Через несколько часов мы с Конаном оказываемся на корабле,