«Ничего, потерплю. Главное, чтобы это помогло».

Если на запястьях Мерелин оставила лишь ровные порезы, то ладоням пришлось хуже. Острым кончиком ножа невестка вырезала круг, а в центре него его еще какие-то закорючки. Что именно, я не разобрала, поскольку раны почти сразу наполнились кровью. Ее было так много, что мне пришлось сцепить ладони и сложить их лодочками, чтобы не пролить и капли.

— Подойти к алтарю, — велела Мерелин.

Я безропотно подчинилась.

— Кровью она дала клятву, кровью хочет ее смыть, — монотонным голосом начала распевать она. — Духи стихий, великие и милостивые, услышьте меня! Кровь от крови! Рана к ране! Свершите свой справедливый суд! Разорвите эту порочную связь!

«Пожалуйста, — мысленно взмолилась я. — Прошу вас! Позвольте исправить зло и несправедливость!»

— Отпускай, — обернувшись, сказала Мерелин.

Я послушно чуть развела ладони в стороны, позволяя крови выплеснуться прямо на каменный алтарь. Но вместо того, чтобы упасть и растечься по всей поверхности, она вдруг закипела и зашипела, превращаясь в бордовый пар, который быстро взметнулся в воздух.

Я тут же отшатнулась, забыв о боли и ранах.

— Духи говорят с нами. Четыре бога, четыре времени года, четыре стихии. Они гневаются, — сообщила невестка.

Я и так уже догадалась. Бордовым пар точно не мог быть от радости.

— Чем я могу заслужить прощение? — терпеливо спросила я.

— А что у тебя есть?

Если подумать, то ничего. Разве только…

— Дар. У меня остался только мой дар пряхи.

— Нет. Дар не подходит, — покачала головой Мерелин. — Дар тебе дали боги. Нельзя им разбрасываться. Должно быть что-то другое.

— У меня больше ничего нет. Лишь жизнь, — грустно улыбнулась я.

Невестка вглядывалась в багровый дым, который вдруг поменял цвет, став ярко-красным.

— Духи принимают ваше решение о тэй-даркс. Это правильно. Так и должно быть. Старая любовь и настоящая. Этот бой решит все. Один погибнет, а другой победит. Эта будет та жертва, которую надо принести.

— И все? — осторожно поинтересовалась я, боясь поверить.

«Неужели обойдется?»

— Нет, — покачала головой Мерелин. Когда она медленно ко мне повернулась, в ее глазах застыла вина. — Они заберут кое-что еще.

— Что?

— Любовь.

— Любовь? — нахмурилась я, решив, что мне послышалось или просто ошиблась.

— Да. Ваше Единение… боги заберут его.

Устоять на месте стоило мне огромных трудов. Сжав кулаки, я вздрогнула от острой боли, которая вновь пронзила руки до самых локтей.

— И что после этого произойдет? — прохрипела я.

— Я не знаю, — прошептала Мерелин. — Никто не знает. Все зависит от вас.

— Я могу отказаться?

— Тогда ты погибнешь со своим мужем… или со своим любимым. Для тебя исход будет один. А это шанс… выжить.

«Выжить», — мысленно повторила я.

— Мы согласны, — подал голос Айдар, подходя ко мне.

— Эда?

— Да, — зажмурившись, прошептала я. — Только… только ему не говорите. Я… сама скажу.

Отвернувшись, я собралась уйти, но мне не позволили. Айдар внезапно обхватил меня и крепко-крепко обнял. Как когда-то прижал к себе и погладил ладонью по волосам, давая понять, что рядом. Он теперь всегда будет рядом. И я, наконец, смогла поверить, что мой старший брат вернулся.

Сдерживаться не осталось сил. Я замерла на мгновение, а потом разрыдалась, выплескивая всю боль, что терзала сердце.

Глава 12

Три минуты — столько мне понадобилось, чтобы проститься с прошлым, набраться сил для свершения настоящего и заставить себя не думать о грядущем, которое с каждым часом становилось все мрачнее и туманнее.

«Я сильная. Рейнер сильный. Мы справимся. Даже без благословения богов справимся. Он ведь сказал, что Единение не вызывает у нас чувства, а лишь делает их сильнее и ярче. Значит, любовь никуда не денется. Пусть будет не такая всепоглощающая и невероятная, как пишут в легендах, но будет. А остальное… потом», — уговаривала я себя.

Пришла пора возвращаться назад.

Сообщение герцогу… точнее Верону Хогеру отправили в наше отсутствие. Теперь осталось дождаться ответа.

— Решили вопрос с духами? — нетерпеливо осведомился Кей, стоило войти в просторную гостиную домика, где мы жили все эти дни.

Здесь собралась вся команда. Шайге, верный пес моего брата, куда-то исчез, поэтому можно было спокойно поговорить.

— Решили, — ответил за меня Айдар.

— И что они сказали? — спросила Криста.

А Рейнер молчал. Лишь смотрел на меня так, словно пытался пробраться в мои мысли. Он чувствовал меня и знал, что случилось нечто из ряда вон входящее. Но терпеливо ждал, когда я признаюсь.

— Мы можем поговорить? — Я посмотрела ему в глаза. — Наедине.

— Конечно, — отозвался Рейнер, быстро вставая с дивана и направляясь ко мне.

— Айдар…

Я перевела взгляд на брата, который помогал сесть в мягкое кресло своей жене.

— Я все расскажу, — кивнул он, мгновенно уловив суть моей просьбы.

— Спасибо.

Местом для беседы мы выбрали мою комнату. Как-то само собой вышло.

— Что случилось? — закрывая за собой дверь, спросил Рейнер.

Приблизившись к окну, я коснулась плотной ткани портьер уже знакомого бежевого цвета, украшенных разноцветными стежками и красками.

— Мне надо тебе кое-что сообщить.

— Духи отказали?

— Нет. Они приняли мои доводы и даже согласились помочь. Только попросили кое-что взамен.

— И что же?

— После боя в живых должен остаться только один из вас.

— Тут я с ними согласен. Такой, как Хогер не заслуживает жизни даже в темнице. Он должен ответить за свои грехи. А смыть их можно только кровью.

Если бы проблема заключалась только в этом!

— Они заберут Единение, — выдохнула, не в силах больше держать это в себе.

Я быстро обернулась, как никогда нуждаясь в том, чтобы посмотреть на Рейнера. По глазам понять, что он чувствует. Вновь разочаруется во мне? Ведь если подумать, ничего кроме неприятностей я ему не принесла. Единение — это не только чувства, но и долг, великое будущее и предназначение. А я собиралась лишить его всего этого. Согласится или нет? Простит ли?

— Ясно, — отозвался Рейнер, продолжая стоять у дверей.

— Ясно? И это все?

— А что еще ты хочешь от меня услышать? — пожал он плечами.

— Не знаю. Но уж точно не «ясно». Тебе все равно?

— Мне все равно, если духи заберут Единение. Имеют полное право. Но от этого я не стану любить тебя меньше.

— Но… как же судьба,