В тихий период – в то время, которое она провела меж звездами – она собрала, что могла. В основном водород, но также воду и немного органических соединений. Она все это копила, хранила в голодные столетия. Этого хватало, чтобы она держалась во время гибернации. Однако существовали такие элементы, такие базовые соединения, которых там найти было нельзя. Витамины – считайте это витаминами – питательные вещества, которые требуются ее детям, которые она не способна для них создать.

Ей надо было найти такое место, где эти витамины имелись в большом количестве. Она проделала очень, очень долгий путь, чтобы такое место найти.

В последние несколько дней она постарается затормозить, насколько это возможно, расправляя свои крылья все шире. Она войдет в атмосферу Земли огненным шаром. Внешняя оболочка будет работать как очень эффективная тепловая защита, но, конечно, не убережет ее от удара при посадке. Даже эта костяная клетка не спасет ее мозг. Она погибнет… но большинство ее детей выживут под защитой ее тела.

Когда этот момент наступит, когда она умрет – они поймут. Они взбесятся, пожирая все, что попадется – даже кости своей матери, даже ее панцирь. Они обглодают ее дочиста, но даже этого будет мало. Они зароются в почву Земли. Зароются глубоко. Когда они достаточно голодны, они могут есть что угодно. Их метаболизм такой быстрый, такой устойчивый. Они будут выедать землю из-под руин наших городов. Они будут пировать на полурасплавленном камне глубоко в земной коре, куда люди никогда не добирались.

И в процессе еды они будут меняться. Становиться больше, конечно. Некоторые станут такими большими, как она сейчас, или даже крупнее. Их шкура станет толще и кристаллизуется. У них вырастут крылья.

А когда они насытятся Землей, они расправят эти крылья и полетят. Поймают солнечный ветер и разлетятся во все стороны. Только тогда они утихомирятся – только когда достигнут внешних ледяных пустошей нашей Солнечной системы. Как и она, они заснут. Пока не отыщут новые солнца – и новые планеты.

Таков их жизненный цикл. Так они размножаются. Ее вид делает это уже… Ну… У нее нет нашего понятия времени. Но задолго до того, как мы встали на две ноги. До динозавров и даже до трилобитов. Ее вид распространяется от солнца к солнцу, по Галактике – в таких временных масштабах, какие мы не в состоянии осознать. И они будут перемещаться между звезд еще очень, очень долго после того, как мы исчезнем.

Рао закрыла глаза. Она испытывала слабость и головокружение. Ей хотелось снять шлем и отдышаться. Ей хотелось стошнить. Она посмотрела на своих товарищей – обвела их взглядом, надеясь, что кто-то из них закатит глаза или рассмеется – покажет, что это неправда. Пришельцы прилетели на Землю. Произошло то, о чем она мечтала с детства, – и вот теперь… теперь появилось реальное понимание случившегося. Дженсен уставилась в пол остекленевшими глазами. Хокинс выпрямился, ощущая, как у него по спине ползут мурашки.

– Почему именно Земля? – спросил он. – Зачем лететь именно к ней, а не к какой-то другой планете?

«Она не выбирала нас – не больше, чем семя одуванчика выбирает, на какое поле упасть. В нас нет ничего особенного. И мы не первая планета, к которой они прилетают – и даже не миллионная. Со временем они распространятся по всей Галактике. Пока в ней не останется ни одной планеты. Это удивительно простая система, бесконечная петля жизни».

Сандра Чаннаронг подняла фляжку и вложила ее в шарящую руку Фостера. Тот смочил губы. Прополоскал водой пересохший рот.

– Ты говоришь почти сочувствующе, – прошептала Рао. – Как будто тебя это устраивает.

«Нет. Хотя порой… Это сложно. Она не мыслит, понимаете? Не так, как мы – не словами, даже не образами. У нее совсем другое восприятие. Вот почему это – единственный способ коммуникации. Но связь глубочайшая. Такая тесная. У меня никогда не было такой с другим человеком, даже с любимой. Я порой забываю, где заканчивается она и начинаюсь я».

Карта памяти выскочила из паза. Чаннаронг заменила ее, перебросив старую себе через плечо.

– Ты должен найти способ убедить… ее, – сказала Рао. – Заставить повернуть прочь от Земли. Пока не поздно.

«Я стараюсь».

– Плохо стараешься, – буркнула Дженсен, вставая.

«Вы не понимаете. Откуда вам понять? Когда я только к ней подсоединился, она попыталась меня сожрать. Как сожрала Тэрина. Уже то, что я убедил ее, что я не ее часть, что ей нужно оставить меня в живых – уже это было громадным шагом вперед. У нас нет общего языка, очень мало общих понятий. Каждый день я узнаю что-то еще. Я узнаю так много – а она узнает от меня».

– Что именно? – спросил Хокинс. – Что ты ей говоришь?

«Все. Тут нельзя хранить тайны. Это невозможно».

– Это неприемлемо! – отрезал майор. – Ты не можешь…

Дженсен перекричала его:

– А Стивенс смог! – заявила она.

Фостер ничего не сказал, но его пересохшие губы скривились.

– Стивенс соединился с этой штукой. Он умирал – у него наступила смерть мозга, – продолжила Дженсен. – Он уже был не способен к внятному общению. Он даже не подсоединился к мозгу этой штуки, но он как-то… заставил эту тварь двигаться. Изменить курс.

Рао вспомнила звуки, которые издавал Стивенс – умирая. Прямо перед тем, как 2I врезался в «Вандерер».

«Стивенс. Я его слышал… Слышал его последние мгновения. Она слышит радиоволны, конечно. Слышала, как ты звала меня, Дженсен. Но прислушалась она только к Стивенсу. Он был соединен с ней – нервная система с нервной системой. Как я сейчас. На самом деле… правильнее было бы сказать, что часть его находится здесь, с нами».

Па… Па… Па…

Да это же чушь! Бессмысленный набор звуков. Но и этого хватило. Да… да, это возможно, это… Нет. Нет-нет-нет. Рао отказывалась верить тому, что крутилось сейчас у нее в голове – идее, которая пришла к ней незваной и нежеланной. Тот звук, тот повторяющийся, жуткий звук. Это вовсе не чушь. Она, астробиолог Парминдер Рао, раньше не провела эту параллель. Потому что не хотела. Потому что, когда она, наконец, это примет, это будет так больно…

«Она не мыслит словами или даже образами. У нее есть желания. Инстинкты. На этом уровне мы можем контактировать. Интересно. Говорите, Стивенс был на грани смерти. Настолько близок, что остались только базовые, рефлекторные посылы его подсознания. Именно они до нее дошли. Дайте мне время, – сказал Фостер. – Я смогу этим воспользоваться. Дайте мне еще несколько недель – и я найду путь. Мы сможем прийти к какому-то соглашению».

– Недели? – переспросил Хокинс.

Рао услышала у себя за спиной звук расстегиваемой молнии.

– У нас нет недель.

«Я не могу ускорить этот процесс».

– Я слышал достаточно, – заявил майор.

Рао смутно соображала, что вояка стоит позади нее и поднимает руку. Она увидела потрясение на лице Чаннаронг – увидела, как та тянет руку к поясу.