смеха.

— Ты забываешь… Кайден мой лучший друг. И Алекс ужасно умеет хранить от него секреты. Она выдает вещи, даже не осознавая этого.

— И он сказал тебе? — спросил Биар, чувствуя негодование от имени Алекс — и удивление, поскольку это не было похоже на то, что сделал бы Кайден.

— Ну, нет, — признался Деклан, почесывая подбородок и выглядя смущенным. — Он никогда не предаст ее доверие, даже если она не знает, как много он знает. Я вроде как… разобрался во всем сам.

Биар просто ждал, выражение его лица говорило, что Деклану лучше объяснить.

Громко выдохнув, Деклан сказал:

— Ты знаешь, в чем мой дар, верно?

— Нет, — ответил Биар, никогда не задумываясь об этом.

— Я могу сказать, когда кто-то лжет, — сказал Деклан. — Или когда они не говорят всей правды.

Биар замер, пытаясь вспомнить, лгал ли он когда-нибудь Деклану. К счастью, на ум ничего не приходило, но он все равно чувствовал себя несколько неловко.

— Несмотря на ментальную защиту, которую Кайден приобрел за эти годы, он не может блокировать меня, — поделился Деклан. — Как и никто другой, кроме Алекс, конечно, но она так плохо умеет лгать, что нужно быть трупом, чтобы этого не заметить.

Биар знал — с немалой долей юмора — что это абсолютная правда.

Деклан отправил в рот немного сыра, прожевал и проглотил, прежде чем продолжить.

— В любом случае, благодаря Кайдену, Джордану, Дикс и некоторым учителям — в основном Каспару Ленноксу — я смог задать несколько острых вопросов и сделать обоснованные предположения, которые привели меня к самостоятельному заполнению пробелов.

Биар обдумал это, взяв горсть крекеров, прежде чем Деклан успел опустошить тарелку.

— Думаю, на самом деле это не секрет.

Как ни странно, Деклан рассмеялся.

— Секрет это или нет, я бы поостерегся делать это достоянием общественности, учитывая, что технически это государственная измена.

Биар замер, забыв, что король Аурелий приказал Алекс не приближаться к другим расам. С кривой улыбкой он сказал:

— Я полагаю, ты не будешь возражать против того, чтобы скрыть это от своего дедушки?

— Возможно, я смогу это сделать, — сказал Деклан, прежде чем добавить: — Но только если ты расскажешь мне, что произошло.

Видя мало смысла во лжи — тем более, что Деклан знал бы — Биар описал ему то, что произошло ранее днем, и событий, приведших к этому. Он кратко изложил детали, опустив некоторые из наиболее деликатных секретов, таких как пророчество и вмешательство Маркуса Спаркера, просто сказав, что старейшины были убеждены, что они будут в безопасности от планов Эйвена.

— И поэтому теперь они не собираются присоединяться к нам, — закончил Биар, стряхивая крошки с джинсов. — Вот и все. Мы облажались.

Деклан выдержал взгляд Биара, его взгляд был тверд.

— Я не думал, что ты из тех, кто так легко сдается.

Биар моргнул.

— Ты называешь это легким? Разве ты не слышал ту часть о том, через что прошла Алекс только для того, чтобы получить аудиенцию у них?

Пожав плечами, Деклан сказал:

— Похоже, она сделала все, что могла.

Биар снова моргнул, услышав ударение, которое сделал Деклан… ударение на «она».

— Ты думаешь… — Биар тщательно обдумал свои слова. — Думаешь, что можно сделать больше? Просто… не Алекс?

— Думаю, что всегда можно сделать больше, Би, — тихо сказал Деклан, поднимаясь на ноги. Пламя отбрасывало тени на его смуглую кожу, когда он продолжил: — То, чего мы хотим больше всего в жизни, всегда стоит того, чтобы за это бороться. Чего бы это ни стоило, сколько бы времени это ни заняло. Мы просто должны быть готовы упорствовать, даже когда кажется, что больше нет смысла пытаться.

С этими словами он хлопнул Биара по плечу, прежде чем повернуться и оставить его наедине со своими мыслями.

Биар сидел, уставившись в огонь, прокручивая в голове все, что сказал Деклан, и все, что произошло в тот день. Встревоженный и неуверенный, он жаждал утешения в знакомом лице, поэтому достал свой ComTCD и позвонил.

— Биар? — раздался сонный голос Уильяма, когда он принял соединение, его усталая фигура поднялась из устройства. — Уже поздно. Все в порядке?

— Извини, папа, — сказал Биар, морщась, когда подсчитал разницу во времени между Акарнаей и Вудхейвеном. — Я забыл, как там поздно. Я могу перезвонить утром, если хочешь?

Уильям прикрыл зевок рукой, прежде чем протереть глаза и сосредоточиться на Биаре, который теперь был более настороже.

— Не нужно. Что происходит, сынок?

Осторожно Биар спросил:

— Если бы случилось что-то плохое, и ты не знал, как это исправить, но это нужно было исправить, что бы ты сделал?

Уильям по-совиному подмигнул Биару.

— Мне понадобится кофе для этого разговора?

Биар тихо рассмеялся.

— Ты же знаешь, что тебе нельзя пить кофеин после ужина, иначе ты не уснешь.

Уильям проворчал что-то в ответ слишком тихо, чтобы Биар мог его услышать, но затем его изображение пришло в движение. Он спустился по лестнице их дома и прошел по коридору, наконец добравшись до своей личной берлоги. Только после того, как он раздул угасающий огонь и сел в свое любимое кресло, его внимание полностью вернулось к Биару.

— Та плохая вещь, которую нужно исправить, — сказал Уильям, — для этого у тебя есть сила или возможность исправить?

Биар задумчиво пожевал щеку.

— Думаю, что это не имеет значения, поскольку кто-то должен это исправить. И если никто не попытается, то ничего не изменится.

— Это можно исправить? — спросил Уильям. — Потому что иногда, сынок, в жизни случаются вещи, и мы просто должны иметь с ними дело. Трагедии случаются каждый день. Это просто часть жизни… необходимость извлекать максимум пользы из плохих ситуаций.

— Но это действительно плохая ситуация, папа, — сказал Биар. — В самом худшем случае.

Уильям обдумал это и сказал:

— Тогда ты знаешь, что тебе нужно делать. И не думаю, что тебе нужно, чтобы я тебе это говорил.

Биар глубоко вздохнул.

— Это может навлечь на меня неприятности.

Настала очередь Уильяма рассмеяться.

— Как будто это когда-либо останавливало тебя раньше.

Смущенно улыбнувшись, Биар сказал:

— Верно.

Став серьезным, Уильям сказал:

— Ты знаешь, что я не хотел бы, чтобы ты был другим, сынок. Из-за тебя, и, по общему признанию, Джордана, возможно, преждевременно поседели твоя мать и я, но неприятно это или нет, я так горжусь тобой, Биар. Все, что ты есть, и человек, которым ты становишься, я просто горжусь тобой.

Слезы навернулись на глаза Биара, особенно когда он увидел, что они тоже блестят в глазах Уильяма.

Сдавленным голосом Биар сказал:

— Спасибо, папа. Это значит… — Ему пришлось кашлянуть,