— Напильником работать умеешь?

— Приходилось. — Я уже привык к обжигающему воздуху, и мой голос прозвучал вполне уверенно.

— Корзина. — Кейташи кивнул на большую плетёную корзину, наполненную песком и металлическими пластинами. — Инструмент. — Новый кивок в сторону стены, на которой висели три напильника с разной длиной и частотой насечек. — Средний бери. — Дождавшись, когда инструмент окажется в моих руках, землянин продолжил. — Обрабатываешь края и складываешь готовое в соседнюю корзину.

Договорив, Кейташи снова выдернул полосу металла из огня и принялся её проковывать, перестав обращать внимание на меня. Ну, хотя бы не выгнал, а зная характер японца, я понимал, что мог и выставить за дверь.

Засучив рукава, поставил грубо сделанный массивный табурет поближе к корзине с песком, наклонившись, достал первую стальную пластинку. Примерно пять сантиметров в длину и три в ширину, она сужалась с одного края, образовывая ровный полукруг, а также имела небольшую вогнутость. Такой своеобразный многократно уменьшенный рыцарский щит в миниатюре. С обратной стороны на пластинке выступала пара разомкнутых полуколец. Подняв следующую, приложил её к первой и убедился в том, что стальные пластины полностью идентичны по форме и размерам, будто вышли из-под одного штамповочного станка, которого, к слову, в кузнице, разумеется, не было. Проведя подушечкой пальца по ободу пластины, почувствовал неровности и заусенцы, загибающиеся к внутреннему краю. Такие образуются как раз после холодной вырубки металла. И судя по указаниям Кейташи, именно эти неровности и заусенцы мне и нужно обработать. Занятие несложное, не требующее особого мастерства, но вот времени отнимает немало, особенно если учесть, сколько таких пластин лежит в корзине.

На первую пластинку у меня ушло не меньше пары минут, на вторую не больше минуты, и с каждой новой пластинкой время обработки напильником стремительно уменьшалось. При этом работал я ответственно, так как понимал — именно из этих пластин будет потом собран мой будущий доспех. Не прошло и десяти минут, как я вошёл в рабочий режим: взять пластину, зажать в руке ребром вверх, десяток движений с нажимом, снимая заусенцы и неровности напильником, повернуть пластину другой стороной и повторить движения. Затем пройтись ещё раз, но уже не так налегая на инструмент, после чего обработанная пластинка летит другую корзину, а я наклоняюсь за следующей.

Всё это время японец молчит, только иногда бросая на меня оценивающий взгляд. Но так как он ничего не говорил и никак не комментировал мою работу, скорее всего, был доволен увиденным.

Оставив полосу металла на углях, землянин сменил наковальню на куда меньшую, с небольшим закруглением по центру. Закрепил её с помощью примитивных тисков, после чего снова вернулся к горну. Когда стальная полоса нагрелась, Кей вытащил её из огня и поместил во вторые тиски, прижав металл к наковальне. Затем взялся за странный на первый взгляд инструмент, который я сперва принял за кочергу. Только это было что-то похожее на своеобразный ручной штамп, в виде заточенного словно зубило, стального обода. Приложив этот инструмент к металлической полосе, землянин поднял тяжёлый молот, примерился и резко ударил.

А я угадал о штамповке. Эта «полукочерга» оказалась чем-то вроде штампа, после удара по которому, от разогретой металлической полосы отделилась уже знакомая мне пластинка будущей брони. Щипцами отодрав её от полосы, Кейташи сперва опустил полученную пластинку в бочонок с какой-то маслянистой жидкостью, подождал три вдоха, а затем бросил её в стоящую рядом со мной корзину с песком.

За подобной молчаливой работой прошло не меньше часа, когда я не выдержал:

— Кей! А тебе не кажется, что работая один, ты сильно замедляешь процесс? — Землянин только недовольно дёрнул плечом, даже не повернув головы. — Ну, сам посуди. Сколько ты тратишь времени на то, чтобы закрепить полосу на наковальне? Она же остывает, и тебе, после того, как ты выбил одну пластину, приходится заново её разогревать.

— А то я не знаю. — Недовольно прорычал японец, вновь разгоняя жар в горне.

— Кей, я не шутил, когда говорил, что работал в кузне.

Это было правдой, как и то, что к серьёзной работе меня не допускали. В Прошлом Цикле я, как и другие из команды будущего Бога Труда, не один день провёл в кузницах, помогая, правда, не самому Кейташи, а его ученикам. — Я умею обращаться с клещами. Если я буду держать пластину, то не понадобятся вторые тиски.

Минуту японец думал о чём-то своём, после чего повернул голову, на его лице мелькнуло что-то вроде улыбки:

— Ты же понимаешь, что это детали твоего доспеха? — Спросил он. — И если ошибёшься, то…

— Разумеется. — Прервал я его, резко кивнув.

— Ну, давай попробуем, что ты там умеешь. — Оскалился землянин.

Отложив напильник в сторону, накинул на себя старый, прожжённый в паре мест фартук из плотной кожи и подошёл к горну. Кейташи вручил мне клещи и приказал взять ими пластинку из корзины. Когда я с этим справился, он придумал новое задание, перенести напильник, потом малый молот. Затем он убавил жар в горне и, поднявшись на ноги, поправил мой хват клещей, сухо пояснив, как держать их правильно. Затем мне пришлось перенести с помощью клещей ещё несколько предметов, потом ещё раз. Только по прошествии почти получаса японец кивнул на разогретую в горне пластину.

Первая наша попытка работать в паре оказалась частично успешной. Пока полоса металла не остыла, Кейташи успел выбить две пластинки. Поняв, в чём ошибся и как держать полосу ровно на выпуклой наковальне, я стал работать увереннее. Ещё один нагрев, и в этот раз японец выбил целых пять пластинок за раз. Не прошло и часа, как мы сработались, и наши движения стали напоминать слаженный механизм. Эта слаженность привела к тому, что за один разогрев Кей полностью выбивал на пластинки всю полосу.

То, что делал японец, с точки зрения банальной физики, было чем-то нереальным. Ну, невозможно с одного удара, с помощью ручного штампа и кузнечного ручного молотка, выбить целую пластинку из полосы металла толщиной в три с половиной миллиметра, даже если эта полоса разогрета. Тем не менее, у Кейташи это вполне получалось.

Приглядевшись к его действиям, мне показалось, будто металл сам помогал японцу в работе. А может дело в его опыте и силе Булатной Ступени? Не знаю, но меня всё время нашей совместной работы не покидало ощущение, что я смотрю на какое-то, пусть небольшое, но чудо.

Через два часа подготовленные заранее