— Кто бы здесь ни жил, еды он не оставил.

Она ждала ответа дяди, а когда он ничего не сказал, пожала плечами и, взяв метлу, прислоненную к стене, начала выметать грязь из дома.

В ту ночь мы спали на полу.

На следующий день дядя встал ещё до рассвета, верхом на тракторе пытался возделывать эту сухую бесполезную землю, пытался вырастить нам немного еды. Дженни развешивала занавески, решив сделать дом пригодным для жилья.

Тогда мы с Лейном пошли поиграть. Мы гуляли, осматривались, разговаривали, бросали комья грязи, решили построить клуб. Он убежал и принес нам два совка, и мы начали копать. Мы оба хотели подвал в нашем клубе.

После почти часа копания под жарким Аризонским солнцем наши инструменты наткнулись на дерево. Мы копали быстрее, глубже и сильнее и обнаружили, что дерево было частью люка. Я повернулся к моему кузену.

— Интересно, что под ним?

— Есть только один способ узнать, — сказал он. — Открыть его.

Тогда я просунул руки под доску и потянул вверх. Холодная дрожь пробежала по мне, когда я увидел лестницу, спускающуюся в землю. Лестницу, ведущую в коридор. Я обернулся, и мой кузен был уже не мой кузен, а ухмыляющаяся щербатая Аппалачская женщина.

— Выключи свет в конце коридора, — сказала она.

Я стоял перед магазином Майка, сбитый с толку. Я не знал, где нахожусь. Что случилось с коридором? Я удивился. Где же женщина? Мне потребовалось около минуты, чтобы привыкнуть. Потом я понял, что это — реальность; ярмарка, переулок, коридор и ферма — нет.

И мне стало страшно. До этого, происшествия всегда казались снами. Даже когда они начинали происходить днем, они были явно иллюзиями, соседствующими с реальным миром. Но теперь иллюзии стали естественными, сюрреализм — реальным.

Я проигрывал битву.

Если бы только Кэти была рядом. Мы вдвоем могли сдержать прилив; мы вдвоем могли перекрыть поток. Возможно, у нас даже было бы какое-то подобие нормальной жизни.

Теперь, впрочем, я был один.

И они становились сильнее.

* * *

Прошлой ночью это был паук.

День был долгий, без происшествий. По крайней мере, никаких злонамеренных происшествий. Весь день я расчищал тропинку, ведущую через лес к пруду. Старая тропинка заросла сорняками из-за того, что её не пользовались и за ней не ухаживали. Хотя день был прохладным и даже немного пасмурным, работать было тяжело. К тому времени, как я собрался уходить, мне было жарко, я устал и вспотел, как свинья.

Я заслужил ванну.

Я решил воспользоваться ванной комнатой на третьем этаже, маленькой, занимающей место размером с чулан, с туалетом, ванной и раковиной. Вода была успокаивающей и приятной, поэтому я откинулась назад и расслабился, устраиваясь поудобнее. Я заснул в ванне.

Когда я проснулся, что-то было не так. К этому времени вода в ванне была ещё теплой, но не настолько теплой, чтобы остановить появление мурашек на моей руке. Испугавшись без особой причины, я поспешно открыл слив, затем встал из ванны и схватил полотенце, чтобы вытереться.

Именно тогда я заметил паука. Черный и большой, как яблоко, с ярко-голубыми глазами и рядом синих зубов-пуговиц, он висел на ниточке посреди ванной комнаты. Не знаю, как я мог пропустить его.

Он начал двигаться ко мне; медленно, равномерно, все ещё подвешенный на своей нити, как будто вся паутина была что-то типа дорожки на потолке. Я прижался к стене, обнаженный и дрожащий. Паук продолжал наступать.

В отчаянии я перепрыгнул через край ванны, ударившись коленом о край, и покатился по полу под висящим существом. Я поднялся на пульсирующее колено и попытался открыть дверь ванной, которую по глупости запер.

Но я был недостаточно быстр. Паук и его нить приближались ко мне все быстрее, набирая скорость.

Я снова перекатился под него и прыгнул обратно в ванну, как раз когда последняя струйка воды закружилась в водостоке. У меня началась клаустрофобия. Ванная комната казалась меньше с каждой секундой. Унитаз не в том месте — я думал бессвязно. Раковина занимала слишком много места. Я обнаружил, что мне некуда идти, кроме как по узкому проходу, который охранял паук.

Может быть, на этот раз мне удастся добраться до двери. Боль в колене стала почти невыносимой. Я взобрался на край ванны, прижался к боковой стене и проскользнул мимо висящего ужаса, его большое волосатое тело было в полу дюйме от моего.

Я подошёл к двери и одновременно обернулся. Никаких шансов. Времени не было. Паук направлялся прямо к моему лицу, двигаясь быстро и ухмыляясь.

А потом все исчезло.

Это был ещё один из их трюков. Я рухнул на пол, пот лился с каждого дюйма моего тела, хотя температура была едва выше нуля. Я должен был знать с самого начала, то, что мы с Кэти всегда знали, но я не понимал этого, пока все не закончилось. Я воспринимал это как реальность на протяжении всего пути.

Я проигрывал битву.

Этим утром я проснулся рано. Решил провести день, просто готовя. Это меня расслабляет. Это позволило бы мне придумать способ борьбы с этим вторгающимся безумием. Я встал с кровати и накинул халат. Мои глаза все ещё были полузакрыты, и я потер их, чтобы лучше видеть.

Именно тогда я и заметил комнату.

Это была вовсе не моя спальня, а боулинг-клуб. Я сидел рядом с пожилой парой, которая насмешливо смотрела на меня, словно ожидая, что я что-то скажу.

— Простите, — пробормотал я. — Я не расслышал.

Старик встал с фанерного складного стула и схватил большой черный шар для боулинга.

— Я сказал: «Хочешь пойти первым?» — повторил он. Он вышел на дорожку.

— Неважно. Я пойду.

Он покатил шар по дорожке, и тот, удаляясь, становился все больше. Мои глаза следили за шаром до кеглей, но кеглей не было. Вместо них стояла группа людей в форме кеглей, не двигаясь, пока шар катился к ним, увеличиваясь в размерах.

Одной из них была Кэти.

— Боже мой! — я заплакал. К счастью, старик не очень хорошо играл в боулинг, и мяч соскользнул в желоб, не задев Кэти.

— Нехорошо, Хьюберт, — сказала пожилая дама через два стула от меня.

Я не мог в это поверить. Я вскочил со стула, побежал по дорожке и схватил Кэти на руки.

— Смотрите! — объявил Хьюберт. Он снова покатил мяч, а я стоял там, человеческая кегля для боулинга, не в силах пошевелиться, держа Кэти, пока мяч катился все ближе. Я почувствовал ветер, когда чудовищный предмет пролетел мимо нас.

Хьюберт разговаривал со своей