Я слепо бегу по коридору, пока до меня не доходит свежий ночной воздух. Я вижу вдалеке задние фары, и мое сердце колотится вместе с ними, когда я падаю вперед и упираюсь руками в колени.

— Черт, — ворчу я, мое тело покалывает от страха, когда я бегу обратно к той стороне парковки, на которой я изначально был, полностью игнорируя Марию в ее внедорожнике. Я вожусь с ключами, забираюсь в свой грузовик и выезжаю со стоянки, не оглядываясь.

Сейчас ничто другое не имеет значения, кроме нее.

Бетани.

Моя милая чертова девочка.

— Хантер не добрался до Марии, — говорит Бенджи, и мое сердце замирает.

Что?

— Но я…

— Он жив, Райан, просто…Его мать схватила его прежде, чем он успел выйти к Марии, — объясняет он, пока я продолжаю ускоряться.

Черт.

Сначала Бетани, а затем нужно найти способ спасти Хантера.

— У меня в телефоне есть номер Марии, ты можешь взломать его и отдать приказ, чтобы они следили, куда он направляется, пока я не разберусь с этим дерьмом? — Спрашиваю я, и Бенджи хмыкает в знак согласия.

Я сожгу весь этот гребаный город дотла, пока не найду ее, клянусь.

Тридцать

БЕТАНИ

Я чувствую, как машина движется под нами, но я ничего не вижу, так как сижу со связанными за спиной руками и мешком на голове. Мне жаль, что я ничего не вижу, но я рада, что они тоже не смогут увидеть слез, стекающих по моему лицу.

Насколько я могу догадаться, я нахожусь на заднем сиденье машины одна, в то время как другой пассажир сидит впереди вместе с водителем. Они вдвоем смеются и шутят, как будто это не они только что незаконно забрали девушку, которая была продана с аукциона за двенадцать миллионов долларов.

Я слышала, как мистер Манетти сказал моему отцу, что останется и выпьет с ним, пока меня доставляют к официальному покупателю, и с тех пор у меня по коже не перестают бегать мурашки от страха.

Я пыталась вслепую открыть дверцу машины ногами на каблуках, но это бесполезно, она заперта.

Я не знаю, что со мной будет, но, честно говоря, я даже не об этом думаю. Все сосредоточено на том факте, что Райан появился, разодетый в пух и прах, зная о мужчине, который спровоцировал проверку моей девственной плевы.

От одной этой мысли мне хочется блевать, но боль, которую я увидела в его глазах, когда настаивала на том, чтобы его выгнали, все еще преследует меня, и это заставляет задуматься, что могло причинить эту боль. Он сжег меня, солгав и умолчав правду, которая была важна для моей жизни, важна для нашего будущего.

Но, черт возьми, жаль, что я не дала ему хотя бы минутку объясниться, потому что теперь… теперь я никогда больше его не увижу, и это ранит сильнее, чем незнание о его связи с этими людьми или кем бы там ни был Физерстоун.

Я чувствую, как машина замедляет ход, и слышу скрип гравия под нами, когда мы полностью останавливаемся, а я остаюсь неподвижной на своем сиденье. Я понятия не имею, как защититься, не говоря уже о том, что у меня связаны руки за спиной и я ни черта не вижу.

Когда дверца машины захлопывается, а моя тут же открывается, кто-то хватает меня за плечо, и, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, когда прохладный ночной воздух обволакивает меня.

Я изо всех сил пытаюсь распознать какой-нибудь знакомый звук или запах, но у меня ничего не получается, потому что хватка на моей руке усиливается, и кто-то притягивает меня к себе.

— Не волнуйся, детка, я позабочусь, чтобы ты была готова к встрече с боссом. Я отчаянно хочу разорвать зубами кружево твоего платья, — говорит он со стоном. Я дрожу от страха и чувствую тошноту от отвращения, я теряю равновесие на лестнице, которая внезапно оказывается передо мной.

Я не реагирую, даже не всхлипываю в знак протеста, когда он наполовину тащит меня вверх по ступенькам, и я чувствую разницу, когда мы заходим внутрь, температура немного повышается, когда дверь за нами захлопывается.

— Босс хочет, чтобы ты немедленно отвел ее вниз, — кричит кто-то вдалеке, и парень, держащий меня, что-то ворчит в ответ, отводя нас вправо.

Я пытаюсь мысленно запоминать наши шаги снова и снова, чтобы, если когда-нибудь представится возможность, я смогла убежать, но от количества поворотов, которые он делает — налево, направо, по длинному коридору, направо, еще раз направо — у меня голова идет кругом. Черт.

Без предупреждения, появляется еще одна лестница, и на этот раз она ведут вниз. Я не осознаю этого, пока не становится слишком поздно. Моя нога соскальзывает, но он умудряется еще сильнее сжать хватку, предотвращая падение, и в то же время мне кажется, что его ногти царапают мою чертову кость.

Я слышу, как за нами хлопает еще одна дверь, и жара поднимается до идеальной температуры. Если бы я не чувствовала себя подавленной и беспомощной, это было бы почти уютно.

Хватка на моей руке, похожая на тиски, исчезает, когда парень отходит, и я качаю головой, пытаясь хоть немного сдвинуть мешок, чтобы увидеть, что происходит вокруг меня. Прежде чем я успеваю сделать следующий вдох, она полностью слетает с моей головы, и я моргаю от света, который временно ослепляет меня.

Я не узнаю парня, стоящего передо мной в черных брюках и такой же черной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, но то, как он окидывает взглядом мое тело, говорит мне, что он смотрит на меня довольно долго.

— Босс сказал немного занять тебя. Он действительно хочет найти подходящую девушку для этой задачи. Ублюдка даже не волнует твоя девственность, он просто думает, что это делает тебя более впечатлительной, невинной и послушной, увеличивая твою преданность и готовность служить ему.

Я хмурюсь в замешательстве, пытаясь осмыслить его слова, но это сложнее, чем я хочу признать, поскольку я тоже пытаюсь осмыслить свое окружение.

Слева от меня горит электрический камин, справа — кровать с балдахином, под ногами черный меховой коврик, но больше ничего не видно. Простыни белые, и, обдумывая слова этого парня, я решаю, что он, должно быть, лжет, потому что это кричит "Я хочу твою девственность" и